быть бродячей собакой в батуми здорово. можно беспечно лежать посреди дороги прямо под ногами у прохожих, пить и есть из мисок оставленных сердобольными двуногими. изредка сбиваться в стаи и устраивать разборки разве что с другими такими же стихийно созданными стаями. печальные растерянные глаза и беспокойные ноги ищут... что-то и кто бы повел за собой. нас несколько раз сопровождали беспризорные псы на прогулке пару улиц, а когда понимали, что получить от нас нечего так же непринужденно отставали и терялись в текстурах ночного города. грязная сбитая клоками шерсть, зато чипы в каждом мохнатом ухе и иногда ошейник. зато можно валяться, где захотелось.

грузинская ленность витает в воздухе и передается бульонно-капельным путем через суп, который мы едим чуть ли не каждый день в корчме на три стола неподалеку от дома. засыпать в 7 утра и просыпаться к вечеру было привычным еще дома, но новой нормой не париться из-за этого стало только тут. мой спутник скрипит зубами во сне, а я хватаю его за челюсть и искренне верю, что это бережет его зубы. однако он сквозь сон слышит только мое шипение по этому поводу и недовольное ворчание. нервы его я не так берегу как улыбку.

если ночью все кошки серы, то в Батуми они все одинаковые

сегодня вышли к морю. я разденусь и я поплыву. великолепное, темное. вдали черным очертило линию между небом и водой. в то подводное царство в котором я и живу. волны накатывали, светясь под влиянием моего воображения. мне хотелось стоять там вечно, впиваясь взглядом в всепоглощающую тьму. моему спутнику стало жутко и мы ушли.