Лежала в ванне тут, и мне пришла мысль, что мне нассали в уши даже больше, чем я думала раньше.
Всю жизнь моя семья твердила, что я такая вся из себя общительная, что со всеми найду контакт, что трындела бы 24/7, а одной мне сложно, скучно и я ною. Так вот: все мои самые приятные воспоминания из детства - как раз про то, где я одна. Я могла часами лежать в ванне. Без книжек, только со своими мыслями. Я обожала быть выздоравливающей - когда уже хорошо себя чувствуешь, но в школу ещё не отпустили, и родители на работе. Мне нравилось лежать на спине на кровати и просто смотреть в потолок. Думать о чём-то своём. Мне нравилось возвращаться с родителями домой с их тусовок. Вот было громко-шумно-весело-люди, а теперь тишина ночного города, снег, который топит в себе мелкие звуки, и мы идём молча. Восхитительно. Почему, почему же этого не замечали буквально все родные? Что на самом деле от общения я очень устаю. Да, оно даётся мне не сложно, и я правда могу разболтать почти кого угодно, но это не значит, что я не могу без этого жить. Когда я стала замечать, что моя картина мира расходится в этом отношении с родительской, я начала думать, что со мной что-то не так. Принять, что я интроверт, и очень устаю от людей, у меня получилось только после того, как я нашла друзей, которые говорили: "кажется, ты уже устала, да? Давай пойдём спать, ты же маленький интровертик, общения на сегодня уже хватит, да?" Потом ещё работа с людьми тоже дала мне "право" не хотеть никого видеть в выходные. Потом локдаун, на котором я чувствовала себя куда лучше, чем большинство моих знакомых. И вот сейчас тоже. Я не испытываю никакого дискомфорта, когда нахожусь с собой. И я постоянно стремлюсь к этому.
Второй момент в пресловутом "тыжедевочка". Недавно шла от платформы домой, на мне были марты и косуха. Я чувствовала себя очень уверенно. Это было ощущение, которое плохо поддаётся описанию. Добавь к этому всему розовый бантик - и это уже не я. А вот если жёлтый шарф и летящее чёрное платье с цветами и птицами - тут уже снова я. В "тяжёлой" одежде мне комфортно. Я будто бы сама приобретаю вес и какую-никакую силу. А в детстве я всё время просилась на какие-нибудь единоборства, и никогда - на танцы. Но отдали меня на танцы и в музыкалку. С возрастом я стала больше вестись на то, что "слабеньким" и "женственным" девушкам больше везёт во всём, они легче добиваются своего и всё в этом духе. Я даже думала, что нашла себя в этом, а юбки и косы - это прям моё-моё. Но оно не было. Мне иногда прикольно в это поиграть, и то желательно что-то такое в образе иметь, чтобы можно было сказать "не так тут всё розово, как ты думаешь, я и вдарить могу".
Я - шумная и эмоциональная. Я устаю от общения, причём в любой его форме. Но я очень люблю людей, которые ценят меня, и на них я готова тратить свои силы, потому что я знаю, что они не "заберут" слишком много. На самом деле, я не люблю курить. А пить люблю очень редко. А вот кефир с гречневыми хлебцами на ночь - люблю. Я не хочу быть женственной, я хочу быть собой. И сильной, ловкой, выносливой. Хочу уметь - словами и делом - постоять за себя и своих близких. И ещё быть счастливой. Я работаю над этим.

Обсуждали с подругой антидепрессанты
Я: Просто я пришла ко врачу такая - нихрена не хочется, толком не ем, сексом не трахаюсь и вообще.
И он его прописал. А там в побочках - снижение либидо и отсутствие голода. Особенно анорексия при резкой отмене мне понравилась
Подруга: Я: хочу умереть, Врач: держи 'лекарство', Побочки 'лекарства': внезапная смерть
Я: Т - терапия

Так и живём, так и живём.

Говорят, что один из признаков хороших отношений - съездить в икею и не поругаться. Я не знаю, как люди умудряются ругаться в икее, ну правда. У нас ни разу не получилось. Икея - своеобразный вид свиданки. В этот раз мы взяли три предмета на двоих, чек вышел меньше трёхсот рублей, а потом с чистой совестью взяли хотдогов и клюквенной водички. Как всегда, пускали слюни на всё подряд. Радостно, что именно визуальная концепция дома у нас совпадает, и я считаю, что это безумно важно. И позволить достаточно неплохо пережить ремонт когда-нибудь, переезды нам уже удавались. Ну и, конечно, не "куда ты спусил/спустила наши бабки", а "ваза? ну купи, если можешь и хочешь, какие проблемы". Плюсы раздельного бюджета, так сказать.
А потом мы пошли в оби, потому что изначально туда и ехали. Икея - это, как обычно, спонтанность. Но предметы все важные, так что всё ок. В оби я купила приличных пластмассовых горшков, дренаж и удобрения. На районе куплю грунт, и буду всё пересаживать. Чутка поздновато, но лучше, чем в другое время. Да и вообще, когда растениям уже ниоч, можно делать всё, чтобы им стало лучше.
Мне так жаль, что моя Аня улетела в Казахстан, кто бы знал. Я знаю, что почти в любой трындец можно было приехать к ней. Она бы накормила и выслушала так, как умеют слушать люди, которые несколько лет подряд минимум раз в год лежат в психиатрии, и имеют навыки общения с куда более нездоровыми, тревожными и триггерящимися людьми, чем я. Я в какой-то момент начала воспринимать её немного как младшую сестрёнку. Ей нужна была забота, и иногда просто нужно было взять и приехать, или взять и отложить дела, послушать её в телефоне. Сказать, что всё будет хорошо, а её ощущения - это нормально. Поменяться одеждой или украшениями. И иногда получить поддержку и для себя. Но она уехала. Кто ещё будет готовить мне хинкали, вот скажи мне? Или печь торт. Или лазанью. Она напомнила мне, какая я была в конце лета, и я снова поняла, что вообще ничего не помню. Вспомнила кусками картинки, которые она описывала. Она сказала, я была словно робот без эмоций. И она всё равно была рядом. Старалась шутить шутки, готовить еду, заботиться о моей кошке. Кто из моих друзей сейчас так мог бы? Не разово, а живя со мной в квартире? Кто-то, наверное, мог бы, но это всё не точно. А с ней - точно. Хорошо, что она будет возвращаться. Грустно, что она, если всё будет хорошо, больше не будет жить в России, ибо следующая цель - Израиль. Но и это хорошо - лично для неё. И значит, я могу за неё порадоваться. За неё радуюсь, за себя грущу. Как когда-то за Катерину.
В дурацкой стране живу. Здесь так плохо по стольким фронтам, что самые удачливые, успешные и прекрасные мои знакомые в ближайшие лет десять планируют свалить. И мы окажемся друг от друга за тысячи километров, и, может быть, потеряем связь, ибо так слишком часто бывает.
Ладно, до этого ещё далеко, надеюсь.

Есть такой неприятный, но при этом не самый очевидный эффект от смерти близкого: многие люди начинают бояться потерять ещё хоть кого-нибудь. Потому что теперь уже точно знают, насколько это болезненно, и что, вероятно, они не смогут от этого оправиться.
Я тоже в их числе. После смерти друга я стала чаще проверять соцсети больше-не-близких, чтобы проверить, как они. Я стала в разы сильнее волноваться, когда кто-то дорогой долго не отвечает на сообщения. Я стала больше ценить моменты с людьми, потому что дошло, что я и правда не знаю, какой будет последним.
Мне недавно приснился ужасный сон. Он был запутан, но основной сюжет таков: все умирают. Я пытаюсь кого-то спасти, попутно умираю сама, потом я же (живая или мёртвая?) стою перед гробом, вижу одно знакомое тело, подхожу - и оно уже другое, но тоже знакомое и любимое. Я проснулась с чувством, что я потеряла всех. Своя смерть не страшна, страшны смерти близких.
Я решила написать этот пост, потому что долго неосознанно тормозила перед очередной серией Доктора. Я запустила её сейчас, и оказалось, что это та самая серия про то, как Доктор переживает смерть Клары. Я помню, как меня выбесила концовка её истории. Глупая, идиотская, абсурдная. Для такого персонажа можно было бы придумать что-то лучше. Я поймала себя на мысли, что я думаю ровно то же самое про Ваню. Я злюсь, что ему достался идиотский передоз вместо долгой увлекательной жизни и, ну я не знаю... Смерти в аварии на байке. Да даже в подворотне от драки. Да почти что угодно лучше, чем передоз. Глупо, по-идиотски, абсурдно.
И Доктор бежит по своему замку бесконечные тысячи лет, и долбит эту чёртову стену, и рассказывает историю про очень упорную птичку. Я тоже. Я там, вместе с ним, совершенно одна. Бегу, долблю, умираю в душе и каждый раз начинаю заново, но с небольшой подвижкой. Я уже писала про всё это, я знаю. Но мне важно обозначить, что спустя два с половиной года я всё ещё здесь.

День вчера был так хорош, что даже не верится, что это был мой День рождения. Он обычно проходит куда хуже. А тут - просто магия какая-то.
Я позавтракала в чистом доме, получила поздравления от родителей и своего человека. Уехала на учёбу. Светило солнце, и ехать было радостно, потому что домашка сделана, тему я знаю неплохо. На занятии всё было отлично, а преподаватель и ребята тепло поздравили. Потом тортики для них. Потом поймать двух славных солнечных зайцев на вокзале, порадоваться цветам, и поехать домой.
Резать огурцы, сельдерей, сладкий перец, выкладывать черри, яблоки, бананы, доставать хумус. Смеяться, штутить, обниматься. Ждать моих милых опаздунчиков. Ещё раз обниматься. Радоваться совершенно прекрасным подаркам. И даже неловким подаркам типа огромного массажёра "для спины" тоже радоваться очень, потому что, прямо скажем, вещь в хозяйстве полезная. Ещё очень полезны в хозяйстве книги, краски, холсты, кисти, сундучок с сокровищами и открытки, одну из которых я крайне сознательно хотела. Но и без всего этого, абсолютно точно, я радовалась бы просто людям.
Я опасалась, что сильно устану. Людей много, за день в сумме так вообще. Но я не пожалела ни на минуту, что позвала так много. Мне было приятно, что они (вы, вы же все меня здесь читаете) просто были в моём доме. И явно получали удовольствие. Классно. Как котика гладить. Ему хорошо и тебе от этого хорошо.
Это был один из лучших вечеров в моей жизни, правда. Я так благодарна всем причастным, мне так радостно, что вы все у меня есть.

Что остаётся по итогу? Что я буду, ладно, не рассказывать детям, что я буду вспоминать, когда мне будет сорок, про своё двадцатилетее? А в шестьдесят?
Моя бабушка смотрит на свои юношеские фотки и говорит: красивая же была тогда, а постоянно собой недовольна, очень себя не любила. И вспоминает свои романы, переписки в письмах через океан, походы. Туфли и платья тоже вспоминает, и как любила краситься, пока глаза не стали реагировать на любую косметику. Мне кажется, мы с ней очень похожи.
Мама вспоминает в свои "ближе к пятидесяти" в основном детей. Она всё же слишком рано родила. Вспоминает фестивали, много работы, дети-дети-дети. Друзья, всё те же фестивали и выезды. У мамы было поскучнее, и мне не хотелось бы её молодость. Разве что друзей столько же, близких, которые действительно на расстоянии вытянутой руки.
Папа вспоминает свидания с мамой, как убежал из дома, как мама на пейджер ему скидывала ответы на контрольную работу, как работал на стройке, как ел сырые кабачки, как гуляли ночью и уезжали, куда глаза глядят. Ходит по Нижнему и рассказывает - крышу на этом доме сам делал! Вспоминает работу на выборах, и что было весело. Пьянки-гулянки - вот папина молодость. И совсем чуть-чуть меня.
Что будет у меня? Бесконечное бульварное кольцо, любимые бары и кофейни, интересные проекты по работе, потому что дело не в проектах, а в людях и местах. Ухажёры, конечно же. Множество замечательных людей, не всегда близких физически, но тех, кто умудряется быть совсем недалеко, и я ощущаю их присутствие. Ужасные и прекрасные коммуналки Питера. Первое похмелье. Москва, Арбат и тысячи историй. "Здесь было то самое антикафе". Квартира в Митино - моя молодость длиннее, чем у родителей и бабушек, потому что они начали позже, я начала в четырнадцать. Прогулки длиной во всю ночь в Москве чаще, чем в Питере, где это было бы логичней. Но и в Питере были - пицца в пять утра в рабочий день прямо у какого-то подъезда на Лиговском, что ли. Тусовки на моём балконе, классный День рождения в двадцать один, два месяца на карантине вчетвером в трёшке, но с двумя большими собаками и двумя кошками. И я тоже, как бабушка, буду жалеть, что вечно была чем-то недовольна. Я избавляюсь от этого сейчас, и дружба с телом даётся мне легче. Походы по врачам внезапно помогают в этом вопросе. Мне всего двадцать два, сколько же ещё двадцатилетних воспоминаний у меня будет? Безумное множество, подозреваю. Мне так хочется запомнить всё-всё самое важное. Самое прекрасное, самое то, что заставляло меня жить. Крошечные ускользающие мгновения. Я так люблю свою дорогу до метро, кто бы знал, потому что там симпатично и уютно. Я хочу в шестьдесят помнить, как я по ней ходила. Хочу помнить ярко-красный шотландский шарф, радость от нового пальто и каких-то других до безумия простых вещей, и посмеиваться над всем этим с высоты почтенных лет, потому что всё это шелуха и неважно, но это делало меня счастливой.
Хочу помнить очень точно, как обнимала людей. Как целовала в макушку, прижимала к себе, целовала в лоб, в шею. Не в губы, потому что в губы - это страсть. Нежно, родственно - в лоб, в висок, в угол челюсти. В ключицы и плечи. Хочу помнить все дурашества, все щекотушки, подколки и "и вот эту женщину я пустил себе в постель". Хочу помнить долгие объятья с друзьями после долгой разлуки. Слёзы радости на Московском вокзале в Питере и "ну я же говорила тебе: не реви". Мои любимые духи, подаренные так неожиданно. Танец, когда мы оба друг другу наврали, что абсолютно точно дружим, а потом провстречались полгода. Я больше не слушаю ту песню. Коробку сладкого из Москвы для ужасно голодной девочки в Питер. Слёзы - снова радости - на свадьбе друзей.
Мне столько всего есть запомнить. Лишь бы не растерять.

Второго октября был отвратительный день. Папа нехорошо затормозил с парашютом и знатно поломал себе ногу. Котёнок соседки выпал из окна её сестры вместе с сеткой и погиб. Папа шутит шутки, у него порядок, и я сильно не волнуюсь. А вот по котёнку плачу полдня. Всё же мы прожили полгода вместе, он мурчал у меня на руках нередко, и вообще был самым сладким пирожочком в этой квартире. А сегодня днём моя несчастная соседка сидела над ним на асфальте, отгоняла мух и рыдала мне в трубку. Потом похоронила. Два года назад из этой же квартиры, но из другой комнаты с балкона упала и разбилась другая её кошка. Тоже в октябре, через две недели. Ужасно. Котики не должны так умирать. Мелкого безумно жалко. Бесил он знатно, но всё ведь понятно. И соседку очень-очень жалко.
А прямо сейчас, в ночь со второго на третье октября, два года назад во Владимире у себя в квартире умирает (или уже умер) мой друг. Этот день будто бы совсем рядом. Будто бы все ночи со второго на третьего октября идут вот прямо сейчас, где-то за стенкой. И одна из ближайших - со смертью Вани. Мне так хочется кричать себе в день второго октября восемнадцатого года: "Позвони ему, позвони, пожалуйста. Неважно, что разговор будет неловким, ты никогда больше его не услышишь. Ну почему ты не звонишь?" Но два года назад я занимаюсь сложным переездом и не менее сложным проектом. И узнаю обо всём спустя только двадцать дней. А пока я там - совсем другая. Человек, который ещё не столкнулся со смертью - это совсем другой человек.
Я атеистка, и полагаю, что после смерти больше ничего нет. Но Ане хочется верить, что где-то её коту сейчас хорошо. Если ей так нужно, значит, пусть будет. Мне хочется верить, что Ване тоже где-то хорошо. Надеюсь, он гладит нашего кота, в таком случае. Кошек он любил. Жаль, что рациональность не дают мне искренне поверить в это, но картинка хорошая.
У меня появилась новая идея татуировки. Совсем небольшая, но важная. Может быть, мне удастся организовать её на себе к концу года.
Пойду обнимать свою Василису. Так хорошо, что она у меня есть. Здоровая живая разговорчивая и очень ласковая кошка. Любимая моя булка.

Сколько раз уже ныла, но так грустно, что ещё раз поною.
У меня нет "семьи". Людей, которые группа, которых человек пять или шесть, и которые друг за друга горой. Ездят в гости друг к другу осенними вечерами, песни под гитару поют. В горе и в радости вместе. Я старалась стать частью таких компаний. Но не удавалось никогда, по факту. В них параллельно кто-то входил, такой же, как я. У него получалось, а у меня - нет. Может быть, это я одиночка и больше вообще на тет-а-тет рассчитана. Тет-а-тет у меня много с кем хорошо. И есть те, что "горой", да. Мало, так и это правильно и хорошо, что мало. И всё же.
Я не являюсь частью чего-то большего. Я не часть своей биологической семьи, я поняла недавно, что меня не любил никто, кроме бабушки и её сестры, с которыми я виделась в лучшем случае раз в полтора месяца. А вот всё остальное время ко мне относились, как я отношусь к коту соседки. Я его глажу, мурчу, умиляюсь. Но он исчезнет из моей жизни, и мне будет нормально. Я не буду по нему скучать. Я не люблю его. Вот так и я. И я не часть никакой компании, всю жизнь не часть. Всегда чужая, так или иначе. Только один раз со мной это случилось, но со смертью Вани и Кирилла и этой компании больше нет.
Может быть, поэтому я так хочу свою семью. Чтобы любить всех, кто в ней. Быть вместе, поддерживать друг друга. Сделать всё иначе, и, да, конечно, быть частью чего-то большого и хорошего.
Но пока я - отдельная человеческая единица, в лучшем случае. Хотя сама себя ощущаю скорее нулём, ну да специфика состояния сказывается. Это нормально сейчас, хоть и очень неприятно. Как всегда - есть два стула. Можно смириться и так и продолжать одной с разбросанными по разным городам, странам и делам друзьями (любимыми очень всё ещё) или собрать "семью", как когда-то удалось родителям, например.

Мне тяжело даются перемены. Прощания - это вообще не мой конёк. Мой конёк - горбунок. Извините, так было надо.
Так вот. Есть места, где всегда тебе рады. Квартиры, где можно не бояться внешнего мира. Пережидать бури. Можно адреса все забыть, но уметь добраться туда, словно потерявшийся кот. Таких квартир с каждым годом всё меньше. Скоро, совсем скоро, минус одна. С одной стороны, мне туда уже как бы нельзя, и давно. С другой, где-то в уголке сознания я знала, что, если что, если совсем уж плохо, то можно. Прямо сразу не пошлют, как минимум переночевать пустят. А, может, даже шоколадку в руки дадут и в плед замотают, как настроение будет. Но теперь я знаю: больше не будет такой возможности, даже призрачной.
Это к лучшему, конечно. Мне везёт, хозяева таких моих местечек традиционно уезжают в новую жизнь, и всё у них там складывается. Только места для меня обычно уже не остаётся. Но в некоторых случаях так и надо, как бы ни было мне грустно. Это нормально - уезжать. Ехать навстречу новому и классному, оставляя позади всё тяжёлое, и всех тяжёлых.
Надеюсь всего на пару простых штук. Надеюсь, что всё будет хорошо. Что мечты будут сбываться, да не просто, а чтобы интересно в процессе. Надеюсь, что жизнь новая действительно будет лучше, сильно лучше. И ещё, что, раз уж жизнь новая, может и встретимся когда без сожалений о несбывшемся. Как хорошие приятели, друзья. С историей, не без этого. Как думаешь?

Хоть убейся, невозможно держаться вместе всю жизнь только на том основании, что "она же моя сестра" ну не выходит так. В эти сестринские и братские отношения тоже нужно вкладываться, работать над ними, как над любыми другими.
Моя сестра даёт мне деньги на образование, интересуется моими делами, поддерживает меня. Поднимает важные темы в разговорах, ходит ко врачу со мной, если нужно. Я думаю, ей не всегда легко и приятно уделять мне внимание. Но она вкладывается, потому что хочет сохранить нашу связь надолго, насколько это возможно. "Однажды мы останемся одни друг друга, и будем последними, кто помнит бабушку и дедушку, да и маму тоже, рано или поздно."
Мне тоже надо вкладываться. Нелегко взять, пожертвовать несколькими днями работы (и деньгами), и поехать в другой город поддерживать её, когда плохо всё, и она там совсем одна. Или встречать в пять утра на вокзале. Или слушать все-все войсы, даже те, что подряд пять штук по семь минут. И отвечать на каждый пункт. Поддерживать, не обвинять. Быть рядом. Это действительно непросто. Но важно капец. Потому что я хочу, чтобы мы и дальше были друг другу не просто родственниками, а действительно близкими людьми.
Над всеми отношениями надо работать, вот что я осознала. Вообще над всеми.