"Хотела сделать как лучше, а получилось...", - бросила К. так и не договорив до конца, напряженно затянувшись сигаретой. Мы стояли под мягким майским солнцем и ветер небрежно развевал ее огненные волосы, в которых уже появились багровые проблески заката.
Я не знал, что лучше сказать ей, и как ее утешить: мне и самому сейчас хотелось угрюмо стоять наедине с сигаретой и больше ни о чем не думать, но я был вынужден подбирать нескладные слова.

Люди, как К. - те самые редкие самоцветы в равнодушном болоте нашей суровой действительности, которые стараются изо всех сил, и при этом жизнь ударяет их не менее старательнее в ответ. Когда-то и я был таким же, но сейчас, глубоко вздохнув и оценив количество бычков у нас под ногами, я говорю ей, что приглашать родственников к сгорающей от онкологии пациентки было не самой лучшей идеей. Как и пытаться им, срывающимся на оскорбления и крик, безуспешно объяснить, что наркотические препараты не превращают людей в ходячих мертвецов, а лишь помогают унять страдания и боль, разрушающие последние остатки того, что от них еще осталось.

И что чем больше добра и любви она отдаст людям, тем сильнее они же плюнут ей в лицо

Мне нравится время от времени выезжать с отцом за город. Включая приглушенный ностальгический бит музыки восьмидесятых, я люблю слушать его забавное ворчание по разным мелочам: о том, как безответственны другие водители на дорогах, как у нас в стране все плохо, и как сильно по утрам его кот достает, маршируя по нему крепкими цепкими лапами. Порой и мне достается, но только по – доброму и с легкой долей иронии.

А пока мутные, дымчатые тела серых туч оплетают скользкими туманными отростками сонные верхушки деревьев, нам всегда будет весело вместе.

Я слушал расслабляющую ненавязчивую музыку в случайном плейлисте, с грустью понимая, что мои «счастливые» деньки вот-вот закончатся, и начнутся изнуряющие времена, пропитанные дурманящим шлейфом рабочей рутины.

Покинув место дневного врача и уйдя в дежуратны, я наконец-то смог почувствовать, что это такое – выспаться и полным сил отправиться на работу, где сконцентрировавшись на конкретных задачах, можно спокойно и эффективно решать возникающие проблемы, а не бегать, словно белка в колесе, пытаясь справиться со всеми делами одновременно. Как оказалось, ночь для меня - отличное время. Пока другие дежуранты могли отдыхать, я с нетерпением ждал новых поступлений, со скоростью света заполнял документацию и успевал сделать то, что раньше мог отложить на следующий день из-за огромного количества работы, которая не требовала отлагательств.

И если раньше наша ответственная терапевт ругала меня за мой, порой, фанатичный перфекционизм (за который мне, естественно, никто не скажет спасибо), то после моих смен я все чаще стал слышать, насколько хорошие и подробные у меня осмотры, и как сильно это упрощает работу другим дневным врачам. Я, конечно же, не был бы собой, если бы не отшутился, что таким образом всего лишь компенсирую свою жажду к писательству, ведь анамнез каждого человека – это по сути новая и уникальная история, которую мне хочется как можно лучше описать.

За этот месяц я, наконец, нашел в себе силы и время, чтобы снова развивать себя, смотреть кино, читать книги и вернуться в спокойный ритм жизни. В моей гудящей голове, кроме работы, снова появились мысли, о которых я начал писать здесь.

Однако, мое руководство считает, что такой человек, как я, все же должен выполнять дневную работу. Поэтому я возвращаюсь. С одной стороны, мне лестно знать, что спустя столько времени мои старания, наконец, оценили, но с другой…мне столько всего еще хотелось сделать. Я долго думал, как можно реорганизовать свою работу, чтобы справляться еще лучше и быстрее, но в медицине существуют вещи, которые требуют твоей отдачи и за пределами рабочего времени. Или просто я еще такой молодой, глупый и не испорчен жизнью, поэтому стараюсь сделать все, что могу, независимо от обстоятельств и усталости.

Но, что бы ни случилось, я обязательно буду продолжать стараться)

я не буду создавать майора Кусанаги, я не буду создавать майора Кусанаги, я не буду...

Я помню, словно это было вчера. Я провел день открытых дверей в своем университете и с чувством выполненного долга неторопливо возвращался домой. Я уже вышел на своей станции и ждал на остановке автобус, как вдруг мне написала Оля и предложила встретиться с ней где-нибудь в центре, если я сейчас свободен.

Я недолго думал и солгал ей, будто мне удобно подъехать на Тверскую, и тут же, развернувшись в противоположную от намеченного пути сторону, поспешил к метро.
На Тверской мы много говорили и смеялись. Я рассказывал Оле о том, сколько хлопот и трудностей у меня на новой работе, как мне печально оттого, что все мы уже не можем общаться с нашими друзьями, как раньше, и у каждого теперь свой путь.

В этот момент телефон Оли мелодично завибрировал, и в ее глубоких ясных глазах я увидел то самое чувство. Солнце вмиг вышло из-под тяжелых свинцовых туч, и ее маленькую хрупкую фигурку охватило нежное сияние, которое с непередаваемой теплотой и любовью обнимало человека на другом конце телефона. Оля тут же схватила все вещи, и через пару минут я провожал ее до метро, понимая, что как бы грустно мне сейчас ни было, всегда есть вещи, которые важнее мне больше всего:

Момент счастья в твоих глазах - последнее чудо, которое я все еще могу увидеть.

Я не помню, сколько тогда мне было лет, но точно, не больше восьми. В моей комнате у изголовья кровати папа повесил Карту Звёздного Неба, но мне на нее было вообще все равно. Повесил? Ну, пусть висит себе, не мешает же. Карта была небольшая, круглая, голубого цвета, с кучей разнообразных точечек и линий. Будто большая карта нашей планеты, если бы ее поверхность полностью покрывал океан и ни миллиметра суши.

Я никогда не разглядывал её, но каждый вечер, ложась спать, невольно пробегал по ней глазами. Однако момент, требующий заглянуть в Карту, все же, настал. Мы смотрели фильм «Сердце дракона», в котором дракон умирает и становится звездой. У меня началась истерика – ведь мне было безумно жалко дракона. Я очень долго плакал, и настолько сильно, что к концу необратимой истерики у меня начала раскалываться голова. Мама с папой пытались меня успокоить, но тщетно. Тогда папа взял меня на руки, отнес в мою комнату и усадил на кровать со словами: «Дракон не умер, смотри, он здесь!», и показал на Карту. Там, рядом с Полярной звездой, в самом центре, красовалось созвездие Дракона. Я моментально забыл и о фильме, и о том, что три минуты назад безудержно рыдал: ведь он был жив! «Смотри, а вот созвездие Весов – твоё, а вот Льва – моё». И, засыпая в ту ночь, забывая последние остатки горьких слез, я с гордостью и трепетом думал о Драконе, который смотрит на нас, находясь там, высоко-высоко, среди звёзд.

На следующий день мы снова разглядывали карту, открывая все новые и новые созвездия, обрисовывая их ярко-красным фломастером. Это было, словно таинственное путешествие по космосу: Созвездие Орла, Лебедя, Гончих Псов, Большой и Малой Медведиц… И все это на моем маленьком клочке бумаги! Но больше всех мне запомнилось созвездие Ориона, распознать которое было проще всего. Каждый вечер, как только папа мог, мы брали подзорную тубу и выходили на балкон. Труба, это конечно же, не телескоп: обычная железная трубочка, в которой полно всяких линз и призм, - слишком слабая, чтобы увеличить звёзды. Через нее мало что можно было увидеть, но это было волшебно. Звезды теперь уже были не просто огоньками в небе, а гигантскими планетами, находящимися за миллиарды световых лет от нас.

Меня переполняли искрящиеся энтузиазм и гордость за то, что я могу наблюдать за ними, за то, что теперь все это вертится вокруг меня, и я теперь тоже стал часть этого. Частью Планеты, частью Галактики, частью Вселенной.

До сих пор, смотря на ночное небо, я вижу созвездие Ориона; звезду Венеру, которая переливается розовым и фиолетовым цветами, двух Медведиц…И вспоминаю Карту, благодаря которой я о них узнал, которая все еще лежит у меня в столе, пожелтевшая от старости, но не изменившая своих Созвездий.

Bowen : And now, Draco, without you, what do we do? Where do we turn?
Draco : To the stars, Bowen. To the stars.

Сегодня первый раз за все эти дни выглянуло солнце. Оно нежно ласкало своими холодными лучами озябшую землю, скользило по ледяным скульптурам, пробегало сквозь пушистые тучки и мягко обнимало крышу заброшенной церкви. Я шел по замерзшим улицам. Зимний ветер приятно морозил лицо, излюбленный холод постепенно растекался по моему телу. Он пронизывал меня насквозь, колол мои пальцы и щеки, и я впервые пожалел, что оставил дома перчатки. Такими яркими красками светило небо... Я поднял одну руку вверх, лаская северный ветер, доносивший издалека пряные запахи сладостей и ароматной клубники. В городе по одному начали загораться разноцветные огоньки, отчего снег заискрился драгоценной россыпью.
Да, сегодня было просто волшебное утро.