Он уходит в моря через неделю. Как всегда внезапно, как всегда информация появляется буквально за несколько дней.

А вчерашний день был просто пиздец.
Я согласилась поехать к родителям моего моряка, попытаться проявить участие, может как-то пойти на сближение с ними, да и не хотелось терять целые два выходных нашего общего времени, тем более когда он совсем скоро улетит минимум на полгода. Да и он говорил мне несколько раз, что ему неприятно ездить к родителям одному, что бабушки-дедушки его спрашивают, где я.

Но всё это превратилось в такой сущий ад…

Мы приехали, зашли в дом. На пороге я уже увидела тапочки этой Яны (та, что девушка брата моего моряка, родила сына от него зимой, и из-за которой наши отношения с матерью моряка пошли по пизде, пост об этом чуть ниже). Я знала, что она там будет вместе с ребенком, и вроде была готова и настроена на игнорирование всей этой ситуации. Но когда дверь в квартиру открылась, и я увидела её ноги, услышала сюсюканье мамы парня «ой, смотри, кто это к нам пришеееел» (очевидно, обращение к мелкому отпрыску), мои ноги просто сами развернулись, и я ушла. Я не поздоровалась, но и не успела даже никого увидеть, кроме ног этой Яны.
Я сбежала и три часа гуляла с подругой.
Моряк мне написал «можно было хоть здрасте сказать». Но я не могла. Физически не могла. Мне стало так отвратительно и невыносимо, что я сразу же просто на автомате ушла.

Затем, погуляв с подругой, я вернулась туда. Обойдя дом, нашла парня, его брата и их мать у сарая в процессе небольшой передышки (они разгребали и таскали какой-то хлам). Подошла, поздоровалась, получила в ответ максимально презрительное «здрасте» от матери. Предложила моряку попить воды, но он отказался. Постояла ещё пару секунд и снова ушла.
Думала уехать домой, как раз через десять минут должен был подойти автобус до города. Написала подруге, она отговорила и позвала к себе. Дала мне перекись водорода, чтобы обработать натёртую до крови пятку. Сидели с ней, болтали, смотрели Четыре Свадьбы, съели по чурчхелле. Вот и всё хорошее на этом кончилось.

Уже вечером мне позвонил моряк, сказал, что они закончили работать и сейчас пойдут ужинать. Спросила, нужно ли там моё присутствие. Он посчитал, что нужно. Посидев ещё немного, я стала собираться и пошла на ужин. Но зайдя на участок, моряка там не обнаружила. Спросила, где он, мать ответила тем же максимально холодным и презрительным тоном, что гуляет с собакой. Раньше мы всегда гуляли с собакой вдвоём… Я снова ушла. Вернулись на ужин уже вместе. Всё время за столом я сидела, глядя в тарелку и притворяясь пустотой. У них были свои разговоры, много внимания отпрыску, какие-то шутки и обсуждения. Я смотрела в тарелку, резала вилкой каждую картошинку на десять частей и ела так медленно, как возможно, чтобы как можно дольше делать вид, что я безумно занята этим процессом. Когда картошка закончилась, я стала пялиться в телефон.

Наконец, все разошлись. Мы остались с моряком, и он хотел пойти на ночную рыбалку. Мы планировали это вместе, ещё когда были в городе. Но мне уже ничего не хотелось, мне казалось, что он не проявил ни единой попытки вовлечь меня в общение с семьёй, видя, что у меня самой это не получается. Мне было очень обидно и больно, особенно наблюдая за ужином, как его мать с этой Яной ведёт себя так, как раньше со мной.
Состоялся многочасовой (4) процесс молчания, изредка перебиваемый парой фраз, как правило, моих. Мы пришли к выводу, что эти проблемы невозможно решить. Я предложила расстаться. Очень много плакала, сильно опухли глаза.

Мы не расстались, отодвинули решение проблем на потом, на после рейса. Но теперь я не знаю, как себя вести. Ездить к ним точно не буду. Поздравлять ли его мать с днем рождения, с новым годом? Хорошо то, что мой день рождения будет раньше, и я посмотрю, поздравит ли она меня.

Я в полном раздрае. Ощущение, что всё вокруг рушится, и ничего уже не спасти.