Потенциально все мы скоро станем частью одного большого целого. Земля к земле. Прах к праху.

Видеть людей "насквозь" утомляет. Лжет тебе человек, а ты смотришь на него, и стараешься не показывать, что знаешь. А лучше всего ещё и подыграть. А он и рад. Люди думают, что демонстрируют тебе свой карнавальный наряд, а ты лицезреешь их наготу. И чем больше они стараются, чем больше верят в то, что ты веришь, тем больше оголяются. Видишь этот мрак, и тошно. Что поделаешь... Многие и сами уже верят в свои истории. Они стали частью их жизни. Они уже и не помнят, что было на самом деле, а что "приукрашено". Так работает человеческая память. (Масштабируйте)

Нарастающая истерия в рядах правящего класса сигнализирует о том, что всё идёт по плану. Смена высших звеньев, одно за другим, и всё не то. Очередная перемена мест слагаемых, от которых сумма не меняется. Противоречия разрывают систему на всех уровнях, во все стороны. Мы умираем. Нам нужны люди, дети, солдаты, рабочие. Что мы будем для этого делать? "Закидывать мясом". Так они говорили о ВОВ. А где же талантливые полководцы современности? Где непобедимая, сильнейшая армия мира? Где непоколебимый авторитет крупнейшей страны? Опять виноваты большевики. Вот уже 30 лет, строят козни, мешают "встать с колен". Рожайте солдат! Рожайте рабов! Почему вы не плодитесь? Вы же живёте в избытке. Мы дали вам свободу! Мир невероятных возможностей! Ах, глупый народишко, совершенно не тот. Народ испорченный идеей. Идеей того, что ресурсы принадлежат народу. Идеей того, что чинуши и политиканы - паразиты. Тьфу! Лентяи, глупцы. Мы взрастили класс элит, отражение наших идей, суть времени. А теперь они всё предали и смеют указывать на нас пальцем. Стыдно должно быть! Или нет? Ведь это же суть. Отсутствие стыда и совести. Ведь есть только один показатель того, на сколько ты человек, а те тварь дрожащая - твой КАПИТАЛ. Противоречия, как основа системы. Политическая шизофрения.

Ой, а чего это у нас такое происходит? А чего это мы такие нервные? Братским народам не хватило чего? Ась? Чего не хватило? Чего делим? Кто кого обидел? Ась? Неловко как получается. А кто же в этом всём виноват? А вдруг, это классовый вопрос? Глупости какие. Ядерный апокалипсис - наш выбор!!!

Не уходи безропотно во тьму,
Будь яростней пред ночью всех ночей...

В конце апреля по нашей губернии была объявлена мобилизация. О ней глухо говорили, ее ждали уже недели три, но все хранилось в глубочайшем секрете. И вдруг, как ураган, она ударила по губернии. В деревнях людей брали прямо с поля, от сохи. В городе полиция глухою ночью звонилась в квартиры, вручала призываемым билеты и приказывала немедленно явиться в участок. У одного знакомого инженера взяли одновременно всю его прислугу: лакея, кучера и повара. Сам он в это время был в отлучке, – полиция взломала его стол, достала паспорты призванных и всех их увела.
Было что-то равнодушно-свирепое в этой непонятной торопливости. Людей выхватывали из дела на полном его ходу, не давали времени ни устроить его, ни ликвидировать. Людей брали, а за ними оставались бессмысленно разоренные хозяйства и разрушенные благополучия.

По всему городу стояли плач и стоны. Здесь и там вспыхивали короткие, быстрые драмы. У одного призванного заводского рабочего была жена с пороком сердца и пятеро ребят; когда пришла повестка о призыве, с женою от волнения и горя сделался паралич сердца, и она тут же умерла; муж поглядел на труп, на ребят, пошел в сарай и повесился. Другой призванный, вдовец с тремя детьми, плакал и кричал в присутствии:

– А с ребятами что мне делать? Научите, покажите!.. Ведь они тут без меня с голоду передохнут!

Он был как сумасшедший, вопил и тряс в воздухе кулаком. Потом вдруг замолк, ушел домой, зарубил топором своих детей и воротился.

– Ну, теперь берите! Свои дела я справил.

Его арестовали.

«На фронте зимой 1916 года было спокойно. На передовой линии случалось, что солдаты, видя противника, уже не стреляли. Тем же отвечали и австрийцы. Иногда австрийцы кричали: «Пане! Кончайте войну!» И звали к себе русских, а русские — австрийцев. У нас еще с октября 1916 года на нашем участке началось братание с неприятелем, за что, конечно, немало влетало от офицерства, а в январе братание у нас уже стало обычным явлением. Доходило до того, что наши солдаты обменивались разными вещами, давая хлеб, сахар и получая ножичек, бритву»

Нелепое истребление человеческих жизней, дикий произвол начальников, бездарное командование, хаос и тяжёлые условия жизни, разбудили самых отсталых солдат. У одних война вызывала ужас и отчаяние, у других – желание найти выход, найти виновников бессмысленного кровопролития. Патриотической печати, жёлтым потоком залившей армию, первое время удавалось отводить глухую солдатскую злобу, в обычное русло ненависти к неприятелю. Всякое поражение, малейшая неудача, объяснялись происками врага внешнего и врага внутреннего. У солдат сложилась даже особая примета: “Опять в приказе про шпионов пишут. Значит, отступать будем” – язвили в частях. У других солдат война вызвала чувство ненависти к буржуазии и правительству. Чем дальше затягивалась война, тем сильнее росло озлобление против господствующих классов.

Мы живём в прекрасное время, когда каждый второй является необычайным специалистом в какой-либо области. Были времена грандиозных прорывов и открытий, когда знания были доступны не только лишь всем, мало кто мог это делать. Совсем другое дело сейчас. Каждый четвертый специалист в области медицины, доктор медицинских наук, профессор. Каждый третий видный историк, политолог, и просто носитель незыблемых знаний глубинного народа. Каждый первый, без сомнения психолог, психотерапевт, психиатр. Он точно выставит тебе диагноз, правда не назначив лечения. А так хочется излечиться. Со всех сторон я слышу голоса, доктор. Вы спрашиваете на что они похожи? Какой-то неразборчивый бред. Кажется я схожу с ума.

Ненавижу расистов. Ненавижу их уже лишь за то, что они смеют мне говорить, что кого-то стоит ненавидеть лишь за его отличие от... Я ненавижу всех одинаково. У меня свои критерии ненависти. Тупость человеческая. Вот это повод ненавидеть. Тупость спаянная с самоуверенностью, опасный сплав. И всё это я лицезрею всю свою жизнь. Моя жизнь - лишь поток ненависти. И кто-то посмеет сказать мне, что я должен ненавидеть кого-то меньше от того, что он "свой"? Ненавижу его за это ещё больше. На этом поле битвы у меня нет своих. Все чужие. Мир заслужил гибели и забвения.