Говорит о большем, чем вы думаете

Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит

Как бы это лучше сказать? Ну, пожалуй, так: развращенность Клер не уступала ее гениальности. И эти свои качества она отнюдь не держала на разных полочках. Напротив, секс и интеллект сочетались в ней так, что постороннего это могло шокировать и привести в замешательство. Для меня же – признаюсь с краской на лице – это сочетание оказалось идеальным.

Цивилизация настигнет все народы, кроме тех, у кого нечего украсть.

Написанное матом
В подъезде пророчество...

Ты мрамор? Или глыба льда?
Ты сердце окружил бронёю?
Ты жалости лишён? Тогда,
Сойди в мой ад. Иди за мною.

Я людоед.
Душитель старый.
Я обществом себя назвал.
Смертельны все мои удары.
Я убиваю наповал.
Как склеп темна моя берлога.
Она полна людских костей.
Твоих загрыз я братьев много.
И загрызу твоих детей.

Вот поле битвы, смерти поле.
Гуляла здесь коса её.
Рубили и штыком кололи,
Потом слетелось вороньё.

Здесь, где в долине плодородной
Хлебов густых желтел ковёр
Теперь удел семей голодных
Искать снопы под грудой тел.

Ты встал перед публичным домом
К убогой роскоши,
Сюда как будто в морг путём знакомым
Приводит женщину нужда

Взгляни на эту в платье белом,
На эту с ужасом в зрачках,
С душой оплёванной и телом,
В кровоподтёках и плевках.

Тюрьма. Перед тобой воочию бунтарь с разбойничьим ножом
Пред висельцей тёмной ночью преступник шутит с палачом.
И если от нужды тяжёлой украл лишь хлеба он кусок
Убийцей из тюремной школы выходит он отбыв свой срок.

Войди в завод под сводом тёмным
Здесь каторга огонь и дым.
И сплющен человек огромным прокатом молотом стальным
Машина став хозяйкой века владеет телом и душой
И думает за человека, а он вертится шестернёй

Сойдешь ли ты в глубины ада
Едва проникнешь в мозг людской
Увидишь, что он полон яда
Испепеляемый тоской

Ты в душу заглянул людскую
Льёт ненависть в неё свинец
И скорбь язвит её немую
И убивает наконец

Я людоед на мне две маски
Зовут их собственность, «семья»
Боясь преступных дел огласки,
Когда убью скрываюсь я

Живу я мрачно и богато
В берлоге средь людских костей
Где твоего зарезал брата
И загрызу твоих детей

Тебе даны ключи,
Они от двух дверей:
От счастья моего
И от беды моей.

Открой любую дверь —
Твоя на это власть.
Я не страшусь потерь,
Я не боюсь пропасть.

Тебе даны ключи —
Их не вернешь назад:
Один — от входа в рай,
Другой — от входа в ад.

Войдя в судьбу мою,
Что видишь ты во сне?
Гремучую змею
Иль птицу в вышине?

Тебе даны ключи
Судьбой без лишних слов:
Ключи от двух дверей,
От двух моих миров.

Тебе даны ключи —
Не выпусти из рук:
Один от сладких снов,
Другой от горьких мук.

Любую дверь открой —
На радость, на беду…
Но только будь со мной —
Иначе пропаду…

Пуст день, если не ждешь больше легких шагов, если не расцветает на твоем пороге улыбка, медовую сладость которой в тишине и тайне собирала для тебя любовь и которой ты сейчас насладишься. День пуст, если нет рокового часа прощанья. Пуст, если нет забвения сна, когда страсть набирается сил.
Нет храма, есть груда камней. Нет и тебя тоже.

Ты живешь, накапливаешь опыт, и мало-помалу у тебя в душе складывается картина, мерцает некий идеальный образ, все в нем тебе по сердцу, он радует тебя, наполняет жизнью. И вдруг в толпе мелькнуло похожее на него лицо, ты скорее умрешь, чем его потеряешь.

Чтобы любить тебя, я должен тебя выделить, у тебя должно быть свое особое место.
Если я вытащил тебя из воды, я полюблю тебя, почувствовав себя в ответе за твою жизнь. Полюблю, выходив от тяжкой болезни. Я возьму у тебя, ты отдашь мне. Ты у меня возьмешь, и у меня найдется что тебе дать. Но о чем нам говорить с тем, кто с пеной у рта настаивает на нашем с ним равенстве, не хочет зависеть от меня и не хочет, чтобы я от него зависел. "Я люблю" означает, что твоя смерть всегда будет для меня невозвратимой потерей.

Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель