Что мне понравилось в изучении нового языка, это (аплодисменты) новизна ощущений. Начинаешь ржать на теми мемами, над которыми на своем языке последний раз ржал в 12.

Они запретили радугу и жалость,
Три плюс пять букв,
Шутить и умение возражать,
Мародёрам труднее всё удается шалость,
Шалость надеяться,
Шалость не убежать.
Они запретили слова и счастливых женщин,
Суффикс «-ка»,
Алексеев на букву «Н»,
Каждый закон отдает как сотня затрещин,
Хтонь, безумие, ненависть,
Жалость и тлен.
Они запретили надеяться,
А ты не сдавайся,
Ты, читающий, которому не наплевать,
Не отрывай
И, пожалуйста, не отрывайся,
Родина - это не Ж президента,
Родину - целовать.

Время от времени я вспоминаю какие-то свои детские желания: жить в доме на природе со своими друзьями и есть столько чипсов, сколько мне захочется, встречаться с мальчиком, похожим на мою первую любовь, но только чтобы еще с сережкой в ухе и татуировкой, и чтобы я была худая и красивая, а мама мной очень гордилась, ну и зарабатывать целых 100 тысяч рублей в месяц, чтобы покупать все на свете (инфляцию детские мечты не учитывают).
В общем-то, все, считай, сбылось, но как показывает практика, когда ты взрослый, желания резко сворачивают в сторону чего-то около хорошего утюга, мира во всем мире и «просто полежать».
Подлость какая.

Иногда вспоминаю, как просила ночами перед поездкой в деревню бабушку Люду рассказать мне сказку. Бабушка клевала носом, и обычно засыпала на середине фразы, так что я сама бодро подсказывала ей, звонко (иерихонская труба, а не ребенок) прерывая ее храп.
Сказка была про цветик-семицветик и девочку Женю (все совпадения с реальными лицами случайны), которая на каждый лепесток что-то загадывала. Хотя сказка оканчивалась благородным желанием помочь мальчику на костылях, наибольшее удовольствия я получала, придумывая с бабушкой детали потребительских желаний на первые лепестки: какое сладкое появилось предо мной, какие игрушки из магазина попрыгали в мою комнату. С придыханием перечисляли мы пончики, шоколадки, плюшки и ватрушки (я была ребенок с аллергией и строгой мамой, так что мечты мои были просты и материальны).
Но вспоминаю я не это, а стишок, въевшийся на подкорку сонным голосом покойной уже 2 года как бабушки:
«Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг,
Облетев вокруг Земли,
Быть по моему вели!»

Короче, желаю мир во всем мире. Можно даже без пончиков.

Полулежу с рабочим компьютером на деревянном лежаке у кампуса в Гархинге. Удивительно тепло, +28, в тени это теплота мягкая, нежащая, хочется потягиваться. Пахнет углями и грилем из палаточек Гарникса - очередного летнего фестиваля для студентов, звонко щелкает волейбольный мяч, вокруг зеленый газон с маленькими белыми цветочками, чирикает кто-то.
Сколько крови бы не выпил из меня Мюнхен за последние два года, в хорошую погоду я бесконечно ценю его за ощущение, которое долго искала в Москве каждое лето из последних: спокойного размеренного времени из детства, наполненного зеленым хрустом травы. Хотя вкусных ягод, ссука, не хватает.