Мне так плохо давно не было. У меня не получилось плакать сегодня, хотя хотелось. Я много раз повторила: дело не в Навальном. Дело в людях, которые за него выходят, а потом их за это судят, дело в судах, где даже не пытаются делать вид, что всё честно, дело в грёбаных дворцах, яхтах и прочих домиках для уточки. Дело в посадках за репост, в подбрасывании наркотиков, в пытках дело.
Это касается моих друзей, значит, это касается меня. Я получила зарплату впервые с середины декабря, и мне было чертовски сложно перевести на работу правозащитников заработанное только за один день, потому что хотелось перевести всё. Я вспомнила, что мне тоже надо на что-то жить, и что-то есть, и разбираться со своей головой.
Я не знаю, как мне жить в этом дальше. Больше всего на свете мне хочется никогда-никогда не думать про политику, и не знать, кто сейчас президент, премьер и глава госкорпорации. Но моя совесть мне не позволяет. Это моя страна, я родилась здесь, и живу здесь. Я хочу, чтобы в моей стране было хорошо. Я вижу, что нужно делать для этого. И меня адски пугает этот путь. И моих друзей тоже.
Мы ведь росли, ну, не зефирками, но вообще довольно нежными ребятами. Многие. Алай Оли под гитару у костра, обнимашки с незнакомцами на Арбате, кататься на велосипедах по центру, подставлять плечо другу, вместе переживать любое горе и любые радости. А теперь нужно быть смелыми, жёсткими, несгибаемыми, сильными. Иначе - капец. Иначе - уж лучше уехать, а после получения нового гражданства сжечь нахрен паспорт, и никогда больше не вернуться к родным берёзкам и дубинкам.
"Я могу радоваться, что поделился вкусняшкой, или вот вчерашнее небо было таким хрустящим, как в детстве. Но это не спасает от давлеющего ужаса пустоты, который лежит в основе всего."
Я отдаю кофе и помню: кто-то сейчас уже вторые сутки сидит в автозаке. Я иду домой и знаю: только что невиновного человека посадили в тюрьму. Я пью кофе и думаю: стоило потратить эти деньги на поддержку правды.