Не сплю, я стерегу твоё дыхание,
болезнь как Цербер сжимает твоё горло,
не отпускает жар.
И тени плавятся.
Я слышу этой ночью, как шумит Садовое.
И поезд проезжающий издаёт протяжный крик такой раненый
доисторический зверь.
Часы наручные давно ушли с запястья и тикают, идут себе в глубине шкафа.
У темноты особый звук, значит,
и у света он есть.