Я смотрел на эту фиолетовую капустку в Аптекарском огороде и ощущал некое с ней родство. Вот торчит она из снега, и сразу так не скажешь, живая ли на самом деле, или так хорошо после смерти своей сохранилась, станет ли она расти позже, или, может, жизнь в ней ещё едва теплится. По мне, возможно, тоже сразу не скажешь, действительно живой я или притворяюсь, но местами я такой же фиолетовый, иногда в отношении к жизни, иногда - потому что в бог весть откуда взявшихся синяках.
Вообще мне очень нравится посещать оранжереи, во мне сразу вспыхивает желание завести ещё больше растений, хотя мне откровенно некуда их ставить, да и многие красивые цветы и суккуленты совсем не приспособлены к жизни в квартире, где из старых окон постоянно дует, а хозяин забывает поухаживать и за цветами, и за самим собой. Насмотревшись на цветы и красивых, но давно мёртвых бабочек в рамках, я прикинул, что нужно купить в свой домашний сад. Как минимум ещё семян - я недавно засеял много горшков всяким разным, что отыскал в своих закромах, но всходов очень мало. Лучше всего растёт лён, а ещё недавно я купил белую лилию без запаха и наблюдаю, как медленно она выпускаем листву, проснувшись раньше срока. Окружающие иногда удивляются этой моей любви к зелёному и молчаливому, но я всё своё детство выращивал цветы с дедом, который их обожал, и вот его давно нет, а моя любовь к зелени осталась. Помню, как он ел настурции вприкуску с тархуном и рассказывал бабушке, что в мире делают салаты с цветами, а она качала головой и бухтела, что лучше бы мы помидоры растили, а не цветы. Помидоры, кстати, до сих пор не люблю.

Новогодние праздники прошли быстро - встречали год небольшой компанией дома у Контроверсии, а все оставшиеся дни отдыха я провёл со студенческой подругой, что приехала в гости. Мы, кстати, умудрились пропустить сам момент, мою дорогую подругу ударило срикошетившей от потолка пробкой, и большую часть времени мы играли в настолки. Было забавно познакомить своих друзей между собой. Да и вообще, этих людей объединяет тот факт, что все они жили со мной в поездках и почему-то продолжают со мной общаться до сих пор. Гедонизм правил всей праздничной неделей со вкусной едой, посещением океанариума, прогулками и всем таким, и какое-то время выходные после казались серыми и тихими. Вообще-то мне нравится просто лежать дома с кошкой и играть в игры, равно как и лежать часами в ванной, подливая туда кипяток и чувствуя себя забытой некогда заваркой, из которой пытаются выжать последнее, но куда-то выползать тоже нужно. Наверно. Моя любимая кофейня, например, затянута в чёрный мешок и выглядит трупом на улице. Как-нибудь навещу другую их точку, но та была моей любимой, и жаль, что ее больше нет.

Потихоньку привыкаю к новой работе. Мы переехали в другой офис, и там есть очень крутая и недорогая столовая, так что я даже начал питаться как человек. А какой там потрясающий лаймовый пирог, эх... Иногда даже кажется, что жизнь налаживается, и это не от слова "лажа". Что до самой работы, так она идёт лучше, чем я мог бы подумать, я всё-таки начал узнавать некоторых сотрудников, а меня узнают в нашем военкомате, что вне контекста работы показалось бы мне сомнительным удовольствием. Я даже успел покататься на ягуаре до чужого, потому что сотруднику страсть как не хотелось туда ехать в одиночку, и это была одна из самых странных моих поездок в принципе. Теперь же мне свалили ещё и кусок рекрутмента, к счастью только участок проверки документов, но я начал зашиваться, от этого - раздражаться и задерживаться, и думаю как бы красиво от всего отмахнуться, пока мои собственные дела не накрылись медным тазом.

Успел побыть супер-продуктивным, словить приступ острой апатии ко всему и вся, наладить отношения с бывшей коллегой, пройти несколько игр, снова начать опаздывать на работу, перетряхнуть запас витаминок, купить коробку острой лапши. Сегодня день рождения моего давнего друга, и я по традиции присылаю сообщение, и нам это не надоело за десяток лет, в последние годы из которых едва наберётся сообщений двадцать, но само ощущение дружбы почему-то не меркнет. В общем-то жизнь идёт своим чередом, ничего в ней толком не меняется. Всё ещё слушаю много музыки, и ужасно плохо сплю, но помню сны.
На неделе, впрочем, гостил у Контроверсии - ели стейки и лаймовый пирог, смотрели видео, поздно легли и встали убитыми (хотя я скорее нездорово-бодрым). Забавно, что почти каждый раз, когда я собираюсь к ней приехать, планируется ночёвка - уж больно далеко и неудобно возвращаться домой, а общаться-то хочется до последнего. Мы ещё ходили пить сосновый раф, и я всё думаю, а не хочу ли бутылку сиропа со вкусом хвои. Ох уж эти внезапные желания.

Снится начало конца, на которое мы собираемся посмотреть на краю холма, поросшего изумрудной травой. Недавно прошёл дождь и собирается снова, трава влажная и скользкая, а порывы ветра такие сильные, что нас бросает к краю и мотает туда-сюда, как пригибает к земле едва распустившуюся пару ромашек. Небо предгрозовое, но вместо первых молний следует серость, за ней - будто бы песчаная буря, и больше никто из нас не может понять, какого цвета небо и есть ли оно на самом деле. Мы спускаемся по нормальной дороге, а не падаем с края, куда нас тащил ветер, и на поезде ныряем в туманно-снежную пелену, что расходится брызгами и растворяет мир снаружи, оставляя только старый вагон, несущийся к станциям из других снов, где изумрудный хвойный лес, гигантские котята, разбитый временем мост и тьма, обретшая черты человека.
Видел сон о памятных вещах. Есть большой каменный дом, принадлежащий друзьям семьи, которых в детстве я не отличал от родственников из-за близости общения, но на всех поверхностях пыль, и там давно никто не живёт. Единственная оставшаяся в живых женщина выбросила все вещи и безжалостно отправляет в мусорку всё, что ей попадается, а потом тоскует по родным. Я рассказываю ей о том, что иногда бесполезные вещи - условный сосуд для воспоминаний, что-то, что поднимает их со дна или создаёт иллюзию прикосновения в прошлому, у меня таких много. Я отдаю ей камешек и какую-то записку, связанную с членами её семьи, и сначала она хочет их выбросить, а потом вчитывается, гладит пальцем камень и тихо плачет, улыбаясь воспоминаниям о том, что было, но никогда уже не повторится.

Возобновил перевод настолки по Симулятору Культиста, и само название "The Lady Afterwards" заставляет шестерёнки в мозгу натужно скрипеть. Дело идёт медленно, но лучше так, чем никак, и хотя бы черновой перевод руководства по механикам я должен осилить за остаток зимы. Впрочем, должен я это только себе, а по отношению к этому чуваку я довольно лоялен, так что если не сделает - ну и чёрт с ним.
Возвращался и к самой игре. Мне нравится наследие, связанное со стуком, но чем чаще перечитываешь вступление, тем более странной воспринимается последняя фраза.

Святая Агнесса идёт, объятая дымом, и её узкие, бледные стопы топчут фиалки. Святая Агнесса несёт ключи, острую свечу и — в последней своей тонкой руке — собственную отсечённую голову. Святая Агнесса поднимает лицо над моими плечами и целует меня в лоб, и я открываюсь ей, точно дверь. Когда я прихожу в себя, моё сердце бешено колотится, кожу покалывает, руки и ноги трясутся: из меня течёт.