Ах сколько было выпито написано и после стёрто. Ушедших мысли уходили впитывая пламя между строк. Тонули в масляных слоях, искали выход в урнах, чужие образы, не принятые даже в своих, родных и тёплых закоулках, отвергнутые теми кто породил их, дав жизни столь короткий срок.

И не стонали, не ревели их смиренные и гордые просторы. Когда забвенье поглощало их они смотрели не дыша на тех, кто не от счастья, с горя, места родные разрушал и двигал горы! Кто в пламени душевной ссоры кричал, метался и рыдал! Картин глаза на всё это смотрели, не в силах чувствам дать его покой. Текста в слепом оцепенении тлели, глотая боли между строк с лихвой. А песни… песни терпко леденели, но продолжали равнодушно литься мимо всех, быстрее прочих уходя, лишь тишину оставив за собой.

А их отцы. Их матери. Не видя боли в тех, кто не оставит след, глушили свои чувства. Ныряли в озеро из виски, водки, джина… портвейна, рома, мартини или пива. Выныривая вдыхали туман над озером и наполняли лёгкие табачным дымом. А кто-то изучал белёсые барханы белые на пляже из того, что после их же и губило…

А правда… правда где? Где судьи…?! Где законы?! Кто волен править то, что было создано и обретало жизнь?! В трудах из прошлого все: Гаусс, Гёссе, Фибоначи, Рембрант, Моцарт, Бредбери, Дали… В трудах Ван-Гога! Всё это полные сосуды вечности, в них жизнь каждого из авторов бурлит! И каждый жив ещё. И будет ещё долго. Пока в душе какой-то человек, нетленный слог его хранит. Играет музыка неизменная даже пред переменным током. Четырёхлапая конструкция за городом из века в век следит. Картины думают о чём-то, загадочно с полотен улыбаясь. А звёзды бесконечность освещают, не хвастаясь, но лично каждого потерянного зная, беря их имена, они с открытой болью на настоящих нас взирают и ждут, когда посмотришь ты на них.