.
– Как думаешь, мы сможем дойти до них?
– Зависит от того, насколько мы потерялись.
– Кажется, я не помню даже, зачем мы их ищем...
– Значит, уже скоро.
Двое шли по дороге в глубоком лесу, под тенью звёзд млечного пути. Фонарики выхватывали едва заметную тропинку впереди и снующие туда-сюда силуэты между широких стволов древних деревьев. Двое были одеты в шахтёрские одежды и треснутые каски. Грязные, уставшие. Идущие просто потому, что им кажется, это единственный путь.

.
– Марк.
– Да?
– А ты помнишь город?
– Это там, где мы собирались в путь?
– Да, кажется там ещё было что-то такое.... Ну... "Еда", кажется, называлось...
– "Еда"? Да, что-то припоминаю. Ты хочешь еду?
– Нет.
– Ну вот и здорово. Идём. Не тормози.
– Марк, а тебе не кажется, что я должен хотеть еду?
– Хм... Нет.
– И у тебя нет странного чувства внутри?
– Дай подумаю... Не-а. А что, у тебя есть?
– Ну... Скорее фантомное что-то.
– Ясно. Значит скоро.
Двое шли по барханам бесконечной пустыни, песок в которой, как будто бы в вечно взбалтываемых песочных часах, перемещался, изображая морские волны. Огромные волны. Солнце жгло. Млечный путь всё так-же отбрасывал тень на людей. Под поверхностью песка сновали туда-сюда неизвестные существа, будто акулы, высовывающие на поверхность свои конечности. Движущиеся бугорки. Но путь всё так же был ведом. Тропинка читалась. Двое в роскошных платьях шли.

.
– Генри, а ты помнишь?
– Что?
– Ну... Помнишь что-нибудь?
– Да, кажется, помню. Вот этот монумент называется домом... Кажется.
– Нет Генри, это гора. Наверное.
– А, да. Дом — это то место, в котором...
– Что?
– Забыл....
– А я, кажется, что-то припоминаю. В доме всегда была... ну...
– А да, эта... Ну, нужна нам для... Ну, чтобы дышать потом можно было и двигаться... Чёрт... Не помню.
– Но вот что-то есть, да?
– Что-то есть, да.
– Значит, скоро.
Два человека в костюмах пробирались через заснеженные пики по одним им ведомому пути. Игнорируя флажки, тропы и заранее заготовленные карабины. Они просто шли вертикально вверх по отвесным скалам, будто бы отправились на прогулку в свой сад. Ветер не трогал их. Мороз даже не замечал. Только облака над млечным путём пытались составить последнему компанию.

.
– Марк?
– ...
– Марк.
– ...
– Марк.
– ...
Двое дошли до горизонта. Они не помнили ничего. Стоя у края мира. Там, где млечный путь соприкасается с землёй. Они стояли и смотрели неведающими глазами на всё, что их окружало. На берег моря или Вселенной. Они не могли подобрать слов, чтобы описать всё, что видели. Они попросту не знали слов. Двое голых мужчин у самого обрыва. Двое, если так же забыть о том, что числа могут переходить отметку в число "два". Бесконечно много таких "двух", стоящих стеной у обрыва, не ведающих ничего.
.
Дошедших.

.
– Марк, а ты видел душу?
– Нет, Генри, это выдумки.
– Откуда боль тогда, будто я рыба и меня выбросило на сушу?
– Не знаю, может, просто ты стал жертвой чьей-то выборки?
– Не понял.
– Ну, смотри. Мы, люди, просто герои чьей-то выдумки. И мысли наши не подвластны собственным умам. Да и ум, понятье чьей-то больной... А впрочем, собирайся, пойдём и выясним, кто властен над тобой, мы станем, как больные путники.
– А ты уверен, что этот путь нам по зубам?

– Марк... Веришь в бога?
– Генри, не используй эти глупые образы. Они столь поверхностны, сколь и недальновидны.
– Но веришь ли во что-то подобное?
– Подобное?
– Да.
– Хм...Трудно сказать. Я верю в то, что все мы случайные числа, взятые из странного генератора нас самих. И мир — такой же случайный массив. И я верю, что у всего этого было начало и будет конец.
– Ну так это же все знают. Это наука так говорит.
– А чем наука не религия и не бог?
– Ну, там ведь доказательства и "научный метод".
– То есть наука, как система, опирается на саму себя для познания того, что она видит?
– Ну... Да.
– А разве церкви не так же на всё смотрят?
– Ну...
– Просто методы отличаются.

.
– Генри. А ты летал когда-нибудь?
– На самолёте?
– Ну, может и на нём.
– Ну да, бывало. Помню как-то...
– Да не, тогда неинтересно...
– А зачем спрашивал?
– Понимаешь... когда человек что-то знает, он обладает сухим и подкреплённым знанием. Он ведь именно что "знает" то, о чём его спросили.
– Ну да, логично. Но я тебя не понимаю. А ты разве не за этим меня спрашивал, чтобы что-то узнать?
– И да, и нет. Я просто хотел услышать о том, как ты представляешь себе полёт.
– Ну, это когда в спинку кресла...
– ..Да нет. Не то это.
– Тогда я тебя совсем не понимаю.
– Да и забудь. Неважно.

.
– Марк, сколько пальцев я показываю?
– Два.
– А если подумать?
– Ну... Два пальца ты мне показываешь вытянутыми, а ещё... Ну, три, допустим, я вижу согнутыми.
– Правильно! А ты неплохо понимаешь меня.
– Было бы что понимать. Головёшка-то у тебя пустая.
– И не пустая совсем! Я ведь такой же, как и ты, человек!
– Ой ли? Такой же? Правда?
– Да! Вот смотри, у тебя есть пять пальцев и у меня! У тебя...
– Ага, ага. А ещё смотри. Можешь так?
– Как?
– Вот именно. Генри. Ты лишь мысль в моей голове. Я тебя выдумал.
– Что? Но вот же ты, здесь. Передо мной.
– А это лишь твоя фантазия, Генри. На самом деле, ты лишь мой персонаж. Пусть и живой.
– ..Ну допустим. Ладно. И что с того?
– Не знаю я, Генри. Не знаю. Вроде бы всё такое же, как раньше, и идёт своим чередом.
– Тогда есть ли смысл?
– В чём?
– Ну, выдумывать меня или быть здесь.
– Ну-у-у... не знаю. Но уйти я не могу.
– Я — тем более.
– Тогда пойдём дальше? Уже всё равно скоро.
– Да, давай.

.
— Марк, а ты можешь...
— Нет, не могу.
— Но ты даже не дослушал!
— А и не нужно. Ты снова начнёшь о чём-то своём щебетать. "А летаю ли я над землёй?", "А ты можешь сделать, чтобы я умел петь?". Тьфу. Я не могу, Генри.
— Я просто хотел попросить тебя налить мне воды.
— Поздно. Я уже сказал, что не могу.
— А потом ещё меня поучать будешь. Ну-ну. Принципиальный старый сморчок.
— Зато у меня есть знание.
— А я зато живу по-настоящему.
— Технически и я живу.
— Да ну? Это не жизнь, Марк. Даже и близко.
— Да нет, вполне себе...
— Нет, Марк, это не жизнь. А теперь налей в чайник воды, а то пока ты там в своих чертогах обитал, она вся через свисток убежала.