Впервые за много дней готовлю себе кофе в кружке. Миксую овсянку с томатной пастой. Бегаю, собираю рюкзак. В карман закидываю все имеющиеся зарядники и аккумуляторы. Книжку. Бутерброд с сыром в коробочке. Немного изюма и два овсяных печенья. Быстро застегиваю все клёпки на желтом плаще, хватаю треккинговые палки, закидываю за спину желтый рюкзак. В мыслях веду диалог: "Возьми остаток налички. Но я же обычно не беру денег, чтоб их ненароком не потратить, я же хожу пешком. Что, сегодня какой-то особенный случай? Ну ладно, раз уж надо, значит надо. Интересно, что будет." Бегу на остановку.

Еле-еле вовремя успеваю на смену. Отмечаю в приложении начало работы. Жду пару минут и только потом позволяю себе поднять глаза. Многоэтажки подсвечены золотисто-коралловым утренним солнцем. Морозный, плотный воздух начинает отогреваться. Чудом нахожу, где можно присесть. По пути успеваю нафоткать всего и побольше. В следующие четыре часа валяю дурака и обрабатываю фотки. Жду своё задание.

А потом меня внезапно уносит в другой район города и ещё дальше. В этот момент я радуюсь, что взяла деньги. Преодолеть четыре километра за двадцать одну минуту, а потом ещё три километра за примерно такое же время было бы непросто.

Несмотря на трудности, меня радует возможность двигаться, ходить пешком. Есть что-то приятное в том, чтобы чувствовать ногами город, ощупывать его малейшие детали. Люди вокруг разные ходят. Забавно так.

Вечером, после относительно спокойной смены, решаю поехать к родителям. Дома на меня вдруг нахлынывает невысказанность. Вспоминаю о том, что, оказывается, я всё ещё могу танцевать. Позволяю себе раствориться в музыке, под аккомпанемент Lindsey Stirling ныряю в невидимый сюжет, рисую движениями историю самой себя. Танец заканчивается неожиданно. Очень плавно я оказываюсь в обьятиях сестры. Она настолько рада меня видеть, что не отпускает из обьятий целых две долгих минуты. В это время у меня колотится сердце, я смеюсь и пытаюсь выровнять дыхание, чтобы быть с ней в одном ритме.

Долго болтаем. Пьём чай. Озорно пробую есть грейпфрут вместе с сарделькой и украдкой подглядываю. Любуюсь изгибами тонких кистей, необычной формой носа, ресницами, россыпью мелких родинок на лице и глазами, не такими, как у меня. Люди красивы в своей простоте, когда не выдумывают себе масок. Стараюсь запомнить всё и побольше.
•••

Когда-то я решила открыть сердце для людей. Но вот с каждым разом убеждаюсь, что внутри многоуровневый колодец. И каждый уровень требует отдать что-то старое, кажущееся очень нужным. Иногда сохраняешь настолько древние вещи, что створки колодца не открываются, заржавевшие петли не пускают тебя к глубинам, хоть пинай, хоть руби — не достанешь. Тогда приходится идти за маслом и долго, терпеливо, поэтапно лить его на трухлявое железо. Хорошо, что бережно. Хорошо, что не безнадёжно.
•••

Иногда мне кажется, что я могу быть собой только за закрытыми дверями.

Lindsey Stirling — The Arena