Альбом, краски, приглушённый свет. Я беру в руки тонкую кисть и пытаюсь нарисовать жёлтые еловые ветки на белой бумаге. Сегодня всё тщетно. Не рисуется.

Рядом три маленькие девочки-подружки старательно закрашивают свои листы. Гляжу на их простоту и внутри становится по-особенному уютно. Мы не на занятии. Вместо стола у нас стулья, сидим на полу, на ковролине. Вокруг поют люди.

Я смотрю на свои непонятные ярко-лимонные изощрения и неожиданно начинаю плакать. Много разных чувств пытается выплеснуться наружу. Приходит обезаруживающее понимание, что за субботний вечер я выплакала не всё.

Так получилось, что вчера я ходила в гости к лучшей подруге и её мама завела разговор на непростую тему. В итоге, спонтанным образом из меня вырвалось наружу много болотистого, включая потерянность, обиды раннего детства, гордыню и самоуничижение.

Как же я люблю такие встряски. Они похожи на чистку, на генеральную уборку таинственных чуланов. Ведь зачастую, чтобы убрать мусор, надо его сначала весь вытащить. А там, глядишь, среди пыльных трупиков вещей отказывается нечто сияющее, давнозабытое.

Пару дней назад я читала про одну женщину, у которой случилась такая "уборка". Она плакала втечение месяца и писала о своих ощущениях так: "Я не могла остановиться. У меня было такое чувство, что из меня что-то вытягивают, одновременно во мне что-то включают и приводят в действие". После этого события она смогла пустить в свою жизнь глубокие и сильные чувства. И я всё думала, как же мне устроить подобную проработку.

Надо же, как всё складно совпало. Не прошло и трое суток.

Сейчас мне уже немного спокойнее. Но я хочу достать из глубин всю скорбь. Прямо до последней капли. Я больше не хочу носить это в себе. Не хочу собирать плоды с этих гадких, горьких кустов тоски. Не хочу быть тревожной до ужасающей хрупкости. Не хочу, чтобы умирали мои мечты-киты.

Сегодня в моей душе впервые появилось тепло, похожее на аромат сосновой коры и нагретой солнцем хвои. Сегодня моя улыбка стала чуточку более настоящей. Сегодня я буду спать в обнимку с мягким полярным медведем.

•••

Из удивительного. Моим целительный сосудом обещала стать художница. Я рассказала ей о том, сколько слёз из меня лилось и сколько ещё осталось. А она предложила мне совместную проработку всех внутренних диссонансов, потому что "рисовать и пророчествовать можно только из сокрушённого сердца".

Таким образом, моим спасением станет не психотерапевт, а художница. Что ж, одно от другого не сильно отличается. До моей души могут добраться не только слова, но и краски.

Как всё чудесно складывается.