[В 7 часов утра в вашу дверь раздался частый и очень назойливый стук. Когда вы, сквозь сон, героически преодолев все препятствия, добрались до источника шума и открыли дверь, то обнаружили перед собой мелкого сорванца. Запыхавшийся мальчик, шестнадцати лет от роду, стоял на пороге и протягивал вам письмо. Без марок, без обратного адреса. Спросонья вы берёте письмо в руки и не успеваете дать на чай курьеру, как тот срывается с места и убегает куда-то вверх по улице, скрываясь за снующими туда-сюда дилижансами. Усмехнувшись такой прыти вы закрываете дверь и направляетесь в свой кабинет.

Когда вы вскрываете письмо над столиком, первое, что вас встречает это слабый запах кофе и печенья. Крошки от последнего даже прощупываются через конверт. Вы ухмыляетесь, присаживаетесь на кресло, достаёте свои очки и принимаетесь читать.]

Доброго тебе вечера, мой сердешный друг. Когда я пишу эти строки, у меня только светает, а на часах уже 7 часов. Курьер заверил, что он доставит моё письмо тебе не позднее 6 часов и 34 минут сего дня. Мне ничего не остаётся кроме как довериться ему. А ещё и берёт он втридорога. Может быть я и нашёл бы способ подешевле, да моя пунктуальность не даст мне отдать свой долг раньше положенного. Кстати, я немного добавил сверху к названной сумме, в знак признательности за оказанной тобой терпение. В целом... Это наверное и всё...

А вообще знаешь, я так долго не писал никому и не разговаривал... Столько мыслей и памяти осталось законсервировано в моей голове на столь долгое время. Я.. Я просто не могу теперь уже их не высказать. Позволь же мне хотя бы поделиться тем, что в очередной раз мне не дало уснуть этой звёздной и холодной ночью.

Доводилось ли тебе, друг мой, размышлять о смерти? Разумеется не о той, что описана в книжках различных сказочников. О настоящей. неминуемой и... Непонятной. Думаю доводилось. И, вспоминая то, что ты мне неоднократно говорил, скорее всего тебя этот вопрос всё ещё не особо заботит. Ведь это так далеко и так... Обыденно для всех нас... Именно так, обыденно. Никогда я не мог принять это. Даже сейчас, найдя для себя сразу несколько утешений и стремлений я мучаюсь каждый день от мысли, что я сам, как и мои мысли - конечен. Что я всего-лишь какой-то микроб, и что я должен буду умереть. Исчезнуть и перестать существовать. Это пугает.

Только пугает как-то... Необычно. Изнутри. Будто бы прямо внутри тебя, там, где ты никогда не сможешь это обнаружить, есть дыра в которой нет ничего. Даже времени или шума. И ты даже не можешь определить размеры этой дыры. А порой думаешь, что весь ты и есть эта дыра. От этого у меня идёт кругом голова, а тишина оборачивается густой смолой и забивает собой нос и рот, мешая дышать. Мешая осознавать себя живым. В эти часы я будто оказываюсь в чистом эфире, где нет совершенно ничего. Только я, как эталон бессмысленности существования.

Уж не знаю почему я сам для себя выбрал именно это клеймо и это сражение длинною в жизнь. Не в моих силах это уразуметь. Но многие встречные мне люди обещали, что помогут справиться со страхом, обещали “спасение” или же “прозрение”, рассказывая о своих верованиях. О, как бы я хотел, чтобы хоть один из них смог мне доказать то, что его верования истинны. Или хотя-бы заставить верить в них меня... Как бы мне хотелось скинуть бремя тяжких дум и...

Я, честно сказать, не знаю, что добавить вместо троеточия после "И...". Но мне при рассуждениях на эту тему, в очередной вспомнился один учёный муж, что выступал на собрании поэтов. Лишь его слова имеют власть надо мной и заставляют видеть сны, вместо слёз безысходности. Помнится его слова звучали так:

И в тяжких думах смертью убиваем,
Запомни главное о бытие своём.
То, что станет адом или раем,
Это то, откуда мы идём.

Жаль, наше с ним знакомство было скоротечным и столь… Корыстным. Но это не отменяет значимости его слов для меня, которые теперь доступны и тебе, мой друг.

Я не питаю иллюзий, что ты прочтёшь моё письмо до этих строк. Ведь мы так и не стали близки в своё время. Хотя то, что ты обо мне помнишь, заставляет меня улыбаться. Уж прости, но я не знаю от радости ли, или от глупости. Наверное это не столь важно. Так или иначе у меня кончаются чернила, а потому настало время прощаться. Я ещё свяжусь с тобой через интерком в пределах этой четверти сола. Обещаю показать причудливые растения и Трощ...

[Текст внезапно обрывается на полуслове. Кажется у автора таки закончились чернила. Больше на письме ничего нет, кроме нескольких жёлтых пятен кофе внизу листа.

Вспомнив, что в письме упоминалось о долге вы взяли конверт и заглянули внутрь. Разумеется, за исключением крошек печенья он был пуст. Зато на задней стенке письма был небольшой надрез. Как-раз, чтобы достать несколько небольших бумажек не вскрывая конверт. Вы вновь усмехнулись и взглянули на закрытую входную дверь.]