Съездила во Владимир.
Знаете, с Ваниной смерти прошло полгода. Я была в этом городе раза три после этого. И только тогда, когда ездила за паспортом, меня чуть обошло эмоционально. Но это потому, что у меня на личке тоже хрен знает что было, и оно чуть заслонило.
А тут я, считай, со всем разобралась. Вошла в подобие русла. И на подъезде к Владимиру начала плакать. Вышла из поезда и продолжила. Потому что поняла, что это больше не город, в котором я выросла, где у меня семья и миллион воспоминаний. Неа. Больше нет. Теперь это город, где одной из самых страшных и абсурдных, лично для меня, смертей умер мой друг. Я шла и осознавала, что в каждом месте этого города, в котором я хоть раз была, я была с ним. Гуляли, отмечали, сидели пили кофе, ели мороженое, ездили на велосипедах, ходили на концерты, бесконечно ходили. Один из немногих людей, кто так же, как и я, любил просто ходить. Абсолютно в каждом месте мы были вместе хоть раз. И поэтому весь город для меня стал городом его смерти.
Я до сих пор не могу поверить, что его нет. Избитая кошмарная фраза, но что же делать, если это правда. Я знаю, что в его стиле было инсценировать свою смерть и ухреначить в какую-нибудь Германию жить. Как раз вместе с другом. И мне хотелось бы поверить в это. Так проще. Проще поверить в то, что он не захотел взять с собой в новую жизнь никого из старой, и причинить людям море страдания, чем в то, что он всё же просто умер. А всё потому, что я не видела его мёртвым. Я не была на похоронах, и не видела фотографий его тела. Я никогда не запомню его как труп. В моей памяти он всегда живой, человек, который не мог просто взять и умереть. Крест - ничего не значит. Какая-то бумажка - тоже.
Я как-то писала, что у меня не осталось ни одного материального подтверждения того, что этот человек вообще был в моей жизни. И вот теперь у меня нет ни одного воспоминания и подтверждения того, что его действительно нет в ней.
Боли не стало меньше за эти полгода.