Всё же не покидает ощущение, что уже конец октября. То и дело в голове всплывают хаотичные обрывки былых лет с пасмурной погодой и холодом, случайно выхваченные в веренице дней. Я даже не пытаюсь вспомнить, что конкретно вертится в моей голове. Возможно, это даже что-то из детства - в собственных воспоминаниях, не привязанных к чему-то конкретному, меня почти никогда нет.
Воздух иногда пахнет холодом и почему-то свежевыловленной речной рыбой. Прикрывая глаза я вспоминаю себя на берегу реки с удочкой, сделанной из палки да мотка лески, в галошах не по размеру и в очень плохую погоду, непригодную для рыбалки, но в которую мы с дедом пытаемся застать остаток дачного сезона, раз приехали. Да, пахнет именно так. Может, переболей я короной, эффект её сыграл бы с моим обонянием дурную шутку и вдруг сделал его нормальным. У меня всегда были проблемы с запахами - например, бензин иногда может махнуть мёдом, а запах лилий для меня что угодно мерзкое, но только не цветы. Но холодом действительно пахнет. Мне больно смотреть на то, с какой скоростью движутся облака - словно они несутся через мой висок, проделав в нём дыру. Всю неделю я закидываюсь цитрамоном, один блистер точно потратил только чтобы боль не вгрызлась окончательно. Я никогда не любил сильный ветер, он сдувал меня прямо в постель с самыми острыми, яркими и долгими приступами мигрени.

В пятницу я в обнимку с кошкой не вылезал из постели и весь день смотрел Ванпанчмена по телевизору, изредка пытаясь работать - разослал сотрудникам приглашения на подписание несомненно важных бумаг, оплатил счета, прошёл очередной несуразный тренинг, который никогда мне не пригодится, сменил пароль. Дэви с удовольствием спала, прижимаясь ко мне. Ей-то хорошо - у неё не болит голова. Наверно. Я знаю о своей кошке лишь то, что иногда она видит сны - в них она чавкает, мурлыкает, перебирает лапами и порой улыбается чему-то своему, кошачьему.
Мне снилась маленькая тропическая змея, проросшая в горшке с мандарином. Ныне покойный дед сказал, что яд в ней почти не опасен, да только кусает она всё подряд. Змея выглядит как тоненькая цепочка, наполовину чёрная, наполовину мандариновая, и ползает чрезвычайно быстро, хватаясь зубами за всё живое. Я не слишком боюсь змей, но и не сказать, что при этом не уважаю их опасность. Единственное, что заставляет меня напрячься - мысль о её схватке с кошкой, потому что меня даже большое количество яда не убьёт, а её может. Правильно схватить эту бешеную мелочь мне так и не удаётся, как и разжать её челюсти на своей щиколотке. Все остальное не имеет значения, и в моей голове разворачиваются десятки не случившихся ситуаций. Позже снится звездное небо из прошлого, на котором россыпь звёзд в другом положении, вуаль млечного пути и другая направляющая звезда. Закадровый голос говорит что-то об астрономии, но я его почти не слушаю, зная, что даже на задворках сознания не хранится достаточной компетенции. Сны тягучие, серые и в то же время с мельтешением кадров и частыми сменами декораций. Я стараюсь потерять нить сюжета и уснуть достаточно крепко, чтобы не размышлять о смысле, но как всегда не выходит.

Я правда не знаю, как умудрился потерять в квартире ботинки. Я перерыл всё в районе хранения обуви, но их там нет, и я совершенно не помню, в какой момент они исчезли из поля зрения. Может, в хождении на работу, может, я умудрился оставить их у матушки... В любом случае я был удивлён пропаже. К счастью у меня целый мешок кед разной степени убитости, и всегда есть, в чем выползти из дома. Скакать по лужам в тряпичной обуви я даже слишком привык.
В то же утро субботы, в которое я не досчитался обуви, мой старый телефон, который я эксплуатирую в качестве плеера, внезапно сделал вид, что аккумулятор не существует, и я остался без музыки, так как переходник отдал матушке, а беспроводные наушники никак себе не куплю.Утро, которое было в обед, выдалось сумбурным и неудачным. Было время подумать об этом в медленно едущем автобусе, всё увеличивающем мое опоздание. Впрочем, всем известна моя пунктуальность.
Отмечали день рождения controverse, с которой мы до смешного неспешно обмениваемся подарками значительно позже нужных дат, а в этот год ещё и словно наоборот, потому что в свой день рождения я принёс манго, а в её получил снотворное. Большую часть времени сидели в уютной подвальной пиццерии, утоляя голод физический и до всяких историй. В разговорах про живопись и книги я выключаюсь, так как это не мои сферы интересов, а вот компьютерные игры и странную фигню я люблю. Иногда я думаю, что чисто для общего развития неплохо бы вникнуть в искусство, но потом вспоминаю, что зачем оно мне, если я не интересуюсь? Пора поглощения знаний для галочки пройдена ещё в школе. Кстати, именно это в ней я особенно не любил. А посидели мы очень хорошо, и домой я возвращался за интересной беседой.

За неимением вразумительных планов на воскресенье поехал чинить очередной зуб. У меня это теперь считается развлекательной программой выходного дня, и в стоматологическом кресле даже удаётся расслабиться... После того, как меня второй раз кольнут анестезией, потому что с первого укола вновь пробрало не до конца. Кажется, я очень выразительно дёрнулся всем телом, вытягиваясь в струну, когда инструмент вошёл достаточно глубоко в отличие от обезболивающего эффекта. После несколько часов не мог пить, потому что губа не шевелилась настолько, что я не мог ни держать трубочку, ни прижиматься к стакану или горлышку бутылки. Врач, кстати, сказала, что для боящегося стоматологов человека я ну слишком спокоен, и она совсем забыла, что мне может стать дурно от анестезии. Я обычно говорю, что боюсь стоматологов, потому что... Наверно, так проще объяснить, почему я жмурюсь ещё не завидев шприц и не открываю глаза до окончания работ. Сами манипуляции, следующие за обезболиванием, мне глубоко безразличны, но от их вида становится очень не по себе. Вот чего я боюсь, так это удаления зубов мудрости... До сих пор слышу этот мерзкий хруст, когда вырывали верхний, а с нижними вообще кошмар - там нужны скальпель, пила и много времени. Даже думать не хочу, сколько потом будет болеть челюсть. Я очень не люблю боль.

Спустя год с лишним снял таки с ветки недозревший мандарин, завтра его попробую и, видимо, спущу на чай. Дереву совсем худо, и ветка начала отмирать. Убрал его и ещё несколько хворающих деревьев под парник, сдобрив корневином почву и эпином всё остальное - не думаю, что эта реанимация им поможет, но по крайней мере на время изолирует от остального и защитит от сквозняка. Каланхоэ, которые не цветущие, вымерли - кажется, их пора вписывать в перечень растений, с которыми я категорически не уживаюсь, хотя это странно, потому что привезённый с Кипра образец очень здорово плодился и давал потомство, но в какой-то момент решил массово вымереть. Сейчас в размножение понесло традесканцию и спатифиллум. В связи с резким похолоданием многие растения испытали стресс, и нужно проследить, чтобы они смогли его перебороть. Это тоже в каком-то смысле медитативное занятие - опрыскивать сад всякой химией, пока рука не устанет. В остальное время стоят они себе под лампой за плотными шторами или в другой комнате, и мы вежливо друг друга игнорируем.

Я слушаю музыку, накинув на плечи плед, а кошка уже свернулась клубком на соседней со мной подушке. Дома действительно прохладно, и ветер дует из всех щелей. В такую погоду особенно сильно не хочется просыпаться на работу. Впрочем, мне бы для начала уснуть - усталости хоть отбавляй, а сна опять ни в одном глазу. Утро понедельника обещает быть мерзким.

Этой ночью Белая Дверь была яркой, как зеркало, яркой, как свежий снег, яркой, как луна, вызывающая мигрени. Я помню её яркость, но больше всего мне запомнился её холод. Стоило на секунду приложить к ней щёку, и меня обожгло болью, которую я ощущаю до сих пор.