На Летней Школе уже две недели, и все две недели не как участник, а как строитель или организатор. Что здесь, в общем-то, одно и то же. Две недели полного не-принадлежания себе. У тебя всегда есть задачи. Ты всегда на связи. И на выходном тоже. И когда сидишь на ингаляции. Смерть не является оправданием. Я адски устала, хотя сначала казалось, что я так могу почти бесконечно. Ну а что - Волга, свежий воздух, трёхразовое питание, приятные люди.
Но ещё очень хочется принадлежать себе. Перестать быть гражадином "разрешите докопаться" - а я орг, мне надо до всех докапываться". Лечь в ванную. Лечь в свою постель. Надеть чистую сухую и пахнущую стиральным порошком одежду. Захотеть мороженого и получить его через пятнадцать минут, пройдясь до соседнего магазина. Чистых ногтей. Чистых ног. Чистой головы. Завтрака в одиночестве. Вообще одиночества.
И вместе с этим не хватает контакта. Близкого, искреннего, принимающего. Его и в городе-то кот наплакал, но хоть что-то там есть. А здесь... Здесь я - сильная, клёвая, своя в доску, умеющая прикручивать крышу, таскать балки, справляться с осиными гнёздами, переворачивать в одно лицо кучу мебели, потому что должен же кто-то. К таким не подходят. Таким не хочется выдать ведро нежности или там обнять уже совершенно не хрупкие плечи. Таких не хочется брать на ручки. А я хочу на ручки, и чтобы плечи обняли, и заварили чай, и увидели, что я не железная.
И увидел это ровно один человек, и у нас было целых два дня. И мне было очень хорошо и спокойно в это время. Правда, он сказал, что я, очевидно, железная, и вообще об меня мужики ломаются (и он прав, блин), но, очевидно, у всего есть свой предел прочности. И то, что я железная, не значит, что обо мне не нужно заботиться, что мне не нужно помогать или что-то ещё такое. Это значит, что я просто всё могу сама, и обязательно всё вывезу, и вот это всё.
А ещё. Ещё последние несколько дней мне приходится немного рассказывать про свою жизнь и то, какая она сейчас. И я не плачу только потому, что тут люди незнакомые. А у меня нихрена нет, и мне адски пусто. Меня спрашивают: ты правда готова в Питер по работе переехать? А я понимаю, что меня вообще ничего не держит в Москве. У меня вообще нихрена нет, и я адски остро это ощущаю. И я не знаю, как жить с этим.
За две недели без нормального близкого личного контакта я будто бы начала привыкать к этому. Одна, сама, не обязательно на кого-то опираться, когда устала. Можно просто сидеть одной, и даже самой себя за плечи не обнимать. А потом, раз в несколько дней сидеть на берегу Волги и плакать. Самой себе.
У меня нет дома, где я чувствую себя безопасно. У меня нет друзей, к которым я могу просто взять и приехать без вопросов, когда мне херово, и я не хочу оставаться ночью одна. Я потеряла контакт с семьёй, потому что они тянут меня вниз эмоционально, а это не то, что я могу себе позволить.
Тихо-тихо, без молитв и криков растворяю в серной кислоте краски, кисти и все мои мысли - всё что знает, о моей мечте
Я всё больше ощущаю это - как сама, своими руками развела костёр и кинула туда свою жизнь. Да, жизнь в депрессии, зато простую. Куда проще, чем сейчас. И только спустя вот уже два месяца после расставания и переезда, я начинаю ощущать себя стоящей посреди выжженного поля. Мной выжженного, боже. Как же мне тяжело. Духовный рост, говорите? Говорите, такая осознанная, столько понимаю про людей, про себя. Молодец такая.
Это всё не с неба падает. А если и падает, то скорее в виде горы кирпичей сверху и прямо в голову. Это достаётся через пот, боль, слёзы, истерики, раны, кровь. Цена адская. Если бы у меня был выбор не проходить сквозь это, я бы не проходила. Если бы можно было как-то иначе - я бы с радостью. Но я не видела ещё никого, кто был бы мудрым, сильным, осознанным, понимающим и всё такое без этого пути. Потому что правила техники безопасности пишутся кровью. Сколько ещё её надо будет отдать?