Не хочется терять часть себя – ту самую, которая обожала сидеть в своей комнате в родительском доме и исписывала блокнот за блокнотом какими-то ненужными никому переживаниями. Страшно, что я разучилась, конечно — одно дело черкать что-то в Молескине, другое дело смотреть на свои слова на экране ноута четким печатным шрифтом.

В Ереване очень рано темнеет — так было и в прошлом году, но заметилось только в этом, когда я приехала из России. В Ульяновске сейчас еще только ласточки начинают кружить над крышами, у нас фонари загорелись с час назад.

Оставаться одной как-то необыкновенно нужно все-таки, когда если ты не включишь свет — никто не включит, и в этом есть какое-то принятие и какое-то умиротворение. Ну, типа, ничего страшного, и без света посидим. И как-то сразу по-другому идут мысли: не нужно отвлекаться и реагировать, не нужно смотреть на часы, чтобы запланировать время ужина, не нужно отзываться.

Нужно, с другой стороны, посмотреть поглубже в себя и понять, что тебе все-таки хочется сейчас сделать. Ни твоему significant other, ни внутреннему эмпату-параноику, который высчитал что с последнего поцелуя прошло слишком долго и нужно срочно бежать чмокать в щеку, ни даже бывшему трудоголику, который, может и выгорел на некогда любимой работе как спичка, но все еще переживает за срочные проблемы клиентов.

Свобода ощущается здорово — я могу делать все, что захочу. Мое время наедине с собой в этот момент бесконечно и неограниченно. Я могу выкурить две сигареты подряд, могу досмотреть сериал, могу найти еще несколько приложений для заметок, могу включить приставку и закончить последнюю главу игры. Могу не делать ничего совсем, лежать и смотреть на закатную лампу.

Я не покупала закатную лампу с момента переезда из общего дома. Ту, которую мы купили с Ксюшей, я оставила ей, потому что — ну а куда мне. Не одна живу, все-таки, вдруг Олегу не понравится. Да и куда ее ставить, у нас одна спальная комната, я туда только спать буду уходить. Но смотрите-ка, прошел год, очень захотелось уютного света, когда в 8 вечера становится темно уже, и появилась лампа, и Олег не против, и у меня сразу нарисовался свой угол в нашей спальной с розовыми стенами и потолком.

Магическое совершенно состояние — кажется, что если я пойду налить себе воды, я что-то вспугну, начну шуметь и дверь поддастся искушению и откроется со скрежетом, и одиночество выпорхнет в щель и даже махнуть мне на прощание не успеет.

Но почему его так мало, этого одиночества, в этой взрослой жизни? В детстве ты живешь с родителями, в молодости снимаешь квартиру с подругой и не успеваешь запомнить имена всех тех, кто приходит к вам с ящиками алкоголя, иммигрируешь с коллегами, а потом ныряешь в совместную жизнь и чем больше ты "классная" и "понимающая", тем меньше в итоге в тебе тебя. И закатная лампа вдруг не просто ночник из китайского магазина, а твой личный триумф, социальное высказывание и женская победа.

Про закатную лампу надо отдельный рассказ, что ли, написать.