в городе У я прожила 23 года и еще в восемнадцать писала в твиттере что осталась в городе, который ненавижу. здесь было совсем все: от ободранных в детстве коленок до забинтованных порезов на рукаx; от первого поцелуя до неловкого объятия спустя 10 лет; от робкого “на остановке остановите” до менее робкого “откройте кассу, пожалуйста”; от первой ученицы до первой официальной работы.

каждый раз, когда я приземлялась в У, я настораживалась, прислушивалась, всматривалась. вот сейчас точно разъебет, вот здесь я рыдала в 4 утра, вот сюда приходила слушать Arctic Monkeys и писать дневник, вот туда лучше вообще не заходить, чтобы прошлое не захлестнуло и не пришлось опять запивать его виски-с-колой-два-льда.

но я приехала сейчас, осмотрелась, закурила сигарету. включила старые треки один за одним, свернула на Карла Маркса к 10-му подъезду, покаталась на качелях во дворе. заглянула на Молочный переулок и провела рукой по выцарапанной ключами надписи “папа” (рядом с которой, конечно же, приписали “хуй”). купила подснежники у бабушки, прошла через парк, погладила соседскую собаку, которая когда-то дружила с моей. зашла домой и поставила чайник, чтобы пить с мамой чай и разговаривать так долго, что обе начнем опаздывать.

разъеб перестал быть врагом и я перестала от него прятаться. Мне больше не нужно заливать в себя литры алкоголя, не нужно повторять одни и те же ошибки тысячу раз, обижать людей, извиняться, и снова обижать.

я хожу по городу и вижу себя с челкой в 12, с первой татуировкой в 18, в выпускном платье и в защитной маске. Мой разъеб ходит где-то рядом, сидит тихонько на лавочке, отвечает за shuffle в плейлисте. Мы, может, не совсем подружились пока, но что-то серьезное пережили, и научились сосуществовать.

— Помнишь, вот тут, да? Жесть же.
— Жесть, ага. Но это все ничего страшного. Хорошо, что сейчас не так.