Пока я полдня лежала и мне было лениво даже встать и поесть, всё было неплохо. Всё было заперто, как я и писала.
Но потом я уговорила себя встать. Вымыла посуду, очистила холодильник от испортившихся продуктов (из того, что не в заморозке, остались только макароны, гречка и сырые кабачки + майонез и кетчуп), выкинула старый и невкусный чай, навела порядок, в общем. Взялась за комнату, ведь в ней сейчас идут перемены, а мои шмотки заполонили всё пространство, потому что я не знаю, куда бы их нормально пристроить. Классно было бы иметь какой-нибудь небольшой комод. Жизнь стала бы проще. Так вот, я начала наводить порядок, и меня включило.
Мысли полились. Я слушаю музыку, пью остывающий чай, раскладываю футболки, закидываю стирку, меняю постельное. И думаю о том, что Ваня никогда больше не сможет ничего из этого сделать. Когда я начинаю чувствовать себя живой, я тут же остро ощущаю, до чего он мёртвый. И чем более я живая, тем острее он мёртв, понимаете?
Психологи говорят, что нельзя заблокировать только одну эмоцию. Когда человек блокирует одну эмоцию, вместе с ней идут и все остальные. Когда мы блокируем боль, мы блокируем и счастье, и удивление. В тот момент, когда мы начинаем переживать эмоции снова, боль тоже возвращается, если она не была переработана.
И чем ближе я к чему-то среднему между живым человеком и мёртвым, тем ближе к чем-то среднему и Ваня, просто с другой стороны. В сумме мы бы дали ноль, что бы это ни значило. В сумме, мы всегда даём ноль. Я +1, он -1. Но когда мы по 0,5, расстояние меньше.
Горе - это очень большая штука. Горе выходит за пределы тела и разливается на всю жизнь вокруг. Шок заканчивается, боль притухает, слёзы высыхают, и можно даже неплохо проводить время, и даже в одиночестве. Но горе остаётся внутри, вшитое в грудь, задевающее горло и не дающее дышать ровно. Иногда оно ощущается менее остро, иногда более. Горе - это надолго. И я бы сказала, что оно не случается. Оно начинается.
Моё горе сейчас снова больше, оно всё ещё продолжается. Всё вокруг в нём.