Иногда ко мне приходит друг. Или подруга, я точно не знаю, не могу определить пол. Пусть будет "она", потому что это змея. Средних габаритов, змея с белой чешуей и странными глазами цвета льда. Я не знаю, какие вообще они бывают у змей, но отчего-то кажется, что моя - необычная.
Она никогда ничего не говорит, просто оказывается рядом со мной в те дни, когда на лесной пригорок светит солнце. Он в лесу один такой и я прихожу туда греть лопатки и поясницу. Говорят, что от солнечного света крылья становятся быстрыми, поэтому я рассчитываю принимать солнечные ванны каждый раз, когда тучи над моим лесом рассеиваются.
Я сажусь на плоский и большой камень. Он горячий и кожа тут же взрывается приятными мурашками, щурюсь. Змея уже тут как тут - свернулась в уютный клубок рядом с моим голым бедром и изредка пробует воздух на запахи.
Спина начинает нагреваться и то ли от этого всепоглощающего тепла, то ли от тишины, я начинаю рассказывать.

Я говорю про все подряд: про небо и ветер, про свои заусенцы, про серый цвет в крови, про то, что молоденькие елочные шишки на вкус как зубная паста, а от щавеля хочется чихать. Что чай я люблю черный и крепкий, точно также как и крепкий кофе. Что я вышла на след той себя, которая хочет найтись и уже следую по нему, хоть и не с той скоростью, с какой хотелось бы. А какая вообще скорость нужна? Спрашиваю. Может быть, моя и есть оптимальная?

Змея молчит.

Я не обижаюсь. Рассказываю, что часто я сильно-сильно чего-то желаю, серьезно, страстно. Чем серьезнее и страстнее желаю, тем больше времени и усилий будет потрачено на исполнение. Рассказываю, что иногда я желаю страстно, но совершенно несерьезно, забываю об этом через два дня. Тогда желание, подхихикивая (иногда премерзко), имеет свойство сбываться быстро и неумолимо.
Нахожу на камне сухую веточку и кручу ее в пальцах, систематически обламывая с каждого конца по чуть-чуть. Спина уже вся нагрелась, горячая, как и камень под нами, подо мной и змеей. Та лишь поудобнее свернула свои кольца, ни на дюйм не приблизившись ко мне.

Я не обижаюсь. Змея слушает рассказы про моих демонов, про ярость и пепел, про яд и хлесткие удары. Про то, как после их ухода я заедаю раны зверобоем и тысячелистником, ягодами калины, корнями бадана и листьями крапивы. Запиваю родниковой водой. После воды почти всегда наступает облегчение.

Я не обижаюсь, объясняю я змее. Уже не так печалюсь, вытирая окровавленные губы и руки травой. В конце концов, глупо обижаться на ветер или Солнце, на камень или тайфун. Вот и с демонами также, они просто есть и, скорее всего, тоже не против послушать мои рассказы. Надо только начать.
Солнце скрылось за большой и плотной тучей. Она набежала неожиданно, затмив махровыми краями свет. Я задрала голову, разглядывая небо. Туча в ответ будто еще сильнее уплотнилась. Я пожала худыми плечами и слезла с камня, потирая лопатку. Несколько перьев торчали прямо под косточкой и сильно щекотали кожу, но я не жаловалась.
Никакой змеи на камне не было. Я повела плечами, потерла шею и снова пошла в лес. След виднелся сквозь бурелом как мерцающая в лунном свете лента реки.