Арбат - это улица флэшбков, в том числе вьетнамских. На каждом углу, на каждом повороте что-то было. С кем-то. Несколько жизней назад. Пятый класс, театр, знакомство с тогда ещё живым и совершенно пока не другом. Восьмой класс, первые поездки к Катерине. Уличные музыканты, внезапные любимые духи. Девятый класс, антикафе, первые поцелуи на арбате и далеко не первые в моей жизни. Пробежаться босиком под дождём, услышать вслед то ли испанскую, то ли итальянскую ругань. Ходить в старых наушниках и слушать её песни в городе, где её нет уже год. Бесконечно скучать, всё реже находить там интересных людей. Пить кофе. Арбат перед переездом в Питер. Арбат после приезда домой, в Москву. Арбат после того, как проводила Егора на несколько месяцев в другую страну. Арбат, Арбат, Арбат. На этом углу звали в порно, здесь какой-то шутник украл у меня шляпу, потом вернул. Вот тут раньше были вкусные булки, но больше нет. У макдака со мной внезапно и странно сделали селфи, а с другой стороны, в самом начале улицы, художник звал написать мой портрет, но я торопилась. Десятки больших и маленьких историй, рассыпанных по такой короткой улице. Средоточие моей Москвы, и его не отнять, как отняли первую и самую уютную квартиру.
И везде, конечно, призраки. Не только на Арбате, вообще. На каждой станции тот или иной человек. Я помню всех, так или иначе. Я помню всё, и это самое плохое и самое хорошее. Я помню, как было оглушительно, как было разрывающе счастливо, надрывно радостно. Хлестало через край, помню. Самое больное в этом то, что этого больше нет. Нет и половины (хорошо, если только половины) наивности, я взрослею, и от этого никуда не деться. Каждая пережитая боль и каждое ушедшее мгновение счастья добавляют в картину мира реализма, жёсткости и равнодушия, причём куда-то туда же капают и человечности, понимания, сострадания. Удивительная, но отнюдь не гремучая смесь.
Я никогда больше не встречу в этом городе тех людей, которых знала здесь, а они больше не встретят меня. Так и живём.