Вероятно, мои проблемы со сном всего лишь из-за того, что психиатры поголовно назначают один там хороший препарат на ночь. А если пить его на ночь, то он только спать мешает, а нихрена не хороший. Так что сдвину его на пораньше, и всё должно пойти на лад.
На психотерапии уже второй раз говорили про то, что я ощущаю себя неудобной. Мои чувства - неудобны. Меня трудно выдерживать. Меня слишком много или наоборот недостаточно. Лучше всего - исчезнуть, чтобы всем вмиг стало удобно без меня. Сегодня вот раскопали много про маму в этом отношении. И вроде я и так всё это знала. Но проговаривать это с профильным специалистом оказалось очень сложно.
Мама меня игнорировала, когда моё поведение ей не нравилось. Когда я плакала и закатывала истерики в три, семь или четырнадцать лет, мама просто оставляла меня одну "проораться". Когда я врала, когда я нарушала правила, которые она установила или делала что-то другое "не так", она говорила, что я очень сильно обидела её, и теперь она не будет со мной разговаривать. И правда не разговаривала, порой даже больше суток. Я точно помню, что лет до восьми это было, а дальше уже не помню. Но это было. Мама говорила "уже не больно ведь", когда я ударялась и плакала, и мне было больно.
Психотерапевтка (Надежда) говорит, что это всё говорит только о том, что мама меня не выдерживала, и дело тут не во мне, а в маминой способности выдерживать детей как таковых. Потому что все дети истерят и врут, вообще все. И на каждый случай есть свои правила "выдерживания". Все родители не идеальны, но дело ведь в том, что именно родитель делал большую часть времени. Моя мама игнорировала и убирала с глаз все мои неудобные чувства.
И я так делаю. Громко плачу только одна или когда всё уже капец как плохо и хуже некуда. И даже в этом случае менее интенсивно, чем одна. Сжимаюсь в комок, когда мне плохо, чтобы не тревожить никого. Отшучиваюсь. Рассказываю про свою злость тому, кто готов это послушать и поддержать меня, а не тому, на кого я злюсь. Довольно долго терплю что-то, чтобы не беспокоить человека, который беспокоит меня. Подозреваю, что и блоги веду столько лет по этой же причине. Сливаю боль, обиды, злость и всё остальное в "безопасное" место, где люди не читают это, если не хотят. Кажется, я действительно думаю, что меня вместе со всеми моими чувствами никто не может вывезти. В глубине души я просто уверена в этом.
Кроме психотерапии сегодня ещё был фотосет для рабочего аккаунта. Я решила сделать своей фишкой макаруны, давать их клиентам и клиенткам к чаю. И визуал профиля будет с ними связан тоже. Пытались сегодня, собственно, отснять меня с пироженками, с кофе, так и сяк. Есть сомнения, что получилось хорошо, погода нас не жалела, нужные кафе были закрыты, в ненужных ужасный свет. На паре фоток, которые я увидела, я выгляжу для себя максимально странной. Накрашенная потому что. Дома тоже было странно. Красивая, да, но странная. Потом красивая я смысла косметику, и всё ещё продолжила себе нравиться. После небольшой самооценочной ямы снова прихожу в форму. Смотрю в зеркало и вижу себя глазами любящих меня людей. И иногда забавляюсь, представляя, как моё лицо выглядит для них, когда эти люди без очков.
Моё зрение либо снова упало, либо случился какой-то спазм. В очках стала видеть меньше, чем раньше. И вообще меня всю зажало, всё болит по очереди.
Наверное, поэтому я и не думаю о ядерной войне. У меня так много дел. Надо лечиться, надо работать, надо убираться дома, гладить кошку, печь пироги (вчера два вкусных испекла), писать друзьям и подругам, читать книги, смотреть фильмы, следить за новостями, чтобы вовремя делать нужные штуки. Как я уже писала, ещё в самом начале, с минобороны мы ничего сделать не можем, а пуговицу - чисто теоретически - найти можем. Ядерная война неизбежна ровно так же, как неизбежна смерть. А смерть - такая же штука как существование бога. Я не могу ни доказать, ни опровергнуть, что бог есть, следовательно рациональней всего действовать, не принимая в расчёт его потенциальное существование. Я не знаю, умру я сегодня или через шестьдесят лет, но жить рациональней всего так, будто бы я проживу ещё все восемьдесят. А ядерная война... Что же, я не могу ни приблизить её, ни отдалить. И скрыться я тоже не смогу. Поэтому я буду жить так, будто бы её на моём веку не случится.
Такие дела.