Осень снаружи набирает силу. Она одно время несмело так посылала дождички, что-то крапало. Тут вспомнила, как это делается, и теперь радостно швыряет в окна гроздья дождя и посылает ветер завывать в окна: "уууу, осень уже здесь!" И хорошо. И правильно.
А я что? Я ем пшённую кашу с собственноручно сваренным вчера яблочным повидлом. Оно чуть подгорело, поэтому присутствует привкус жжёного сахара, но меня это не напрягает. Наоборот, какая-то карамельная изюминка. И кофе с молоком пью. Теперь, начиная с этих ливней и до самых новеньких весенних листочков, дома будет в разы уютней. Когда на улице хозяйничает стихия, любая еда, тёплый напиток и тёплый жёлтый свет будут казаться чем-то магическим и прекрасным. Что-то сродни восхищению огнём в пещере, когда снаружи гроза. Мы с далёкими предками куда ближе, чем кажется.

Когда мне было шестнадцать, и я ходила в неудобнейшем пластиковом корсете для исправления сколиоза по Летней школе, и мои друзья узнавали всё больше подробностей про не-рабочесть моего организма, они шутили - зато зрение хорошее!
Так вот, больше это не так. Пока не слишком критично, совсем небольшой минус, видимо. В оптике так сказал чувак, который сначала проверил что-то аппаратом, потом выдал очки, в которых один глаз закрыт, а второму меняют линзы, и просил читать буковки и называть циферки на экране. Потом отправил ко врачу за рецептом на очки, если всё это не просто мышечный спазм. Я более чем уверена, что это не он.
Я очень стабильно, и днём и вечером, вижу меньше, чем раньше. Я знаю это, потому что это сильно меня раздражает, хотя минус совсем небольшой. Упало зрение, видимо, резко, и поэтому я не успела привыкнуть постепенно, и теперь очень часто мне хочется зажмуриться и потрясти головой, потому что перед глазами что-то расплывается и мельтешит.
Меня это тревожит. Я надеялась, что, если уж до двадцати трёх дожила с единицей, то дальше уже только старческий плюс, где-то после сорока, как у бабушки. Но нет, сказалась мамина наследственность всё же, и гены взяли своё. И зрение будет только падать, пусть и очень медленно. Мама в свои почти пятьдесят живёт с -5, и, в общем-то, не жалуется. Но я за свою жизнь так привыкла видеть вообще всё и не носить очки никогда-никогда, что мне странно и страшно. Не хочу. Не хочу ещё одну неполадку в себе.
И о чём теперь шутить? Что у меня теперь хорошее?

Ещё б ты над ногтями иронизировал. Вспомни, как я поддерживала и как верила в тебя, когда ты был в самом начале пути, который привёл тебя в нынешнюю точку. Да и вообще всегда, если уж на то пошло. И до сих пор, конечно.
А вообще, эти три дня моего обучения были офигенными. Я так кайфанула, и теперь правда готова этим заниматься, кто бы что про это ни думал. Во-первых, ногти - это вообще не легко. Это работа с фрезами, которые были позаимствованы из стоматологии, и изначально это довольно страшно. По живому человеку вот этим работать. Но ничего, довольно быстро я начала понимать что к чему. Потом резать ножницами кутикулу. Тоже страшно, потому что ножницы эти очень острые, и порезать как нехрен делать. Потом пилить уже сами ногти пилкой, смотреть длину и всё такое. Ты знал, что средний должен быть самым длинным, безымянный и указательный короче на миллиметр, и одинаковые, мизинец ещё короче на миллиметр, а большой тупо интуитивно? Вот и я не знала. И это я ещё не начинала про особенности конкретных форм, параллели, точки вроста и такое. Потом покрытие. И, если ты думал, что это просто мазануть, ваще нет. Нужно разбираться в кислотности праймеров, и как они работают. В кислотности баз. В том, как какие пигменты ложатся, и как это всё сушить. На ногтях нужно делать выравнивание - это когда сидишь и тоненькой кисточкой распределяешь материал, чтобы был идеально ровный блик. За одну работу на каждом ногте это делается минимум два раза. А это сложно. Потом дизайн и финишное покрытие, у которого тоже есть специфические характеристики, в которых нужно разбираться. И это - только самая база. Дальше сложней и интересней.
Но я так кайфовала. Я пообещала себе завтра сесть и составить полностью заказ на всё необходимое, и сделать маникюр своему человеку. А потом уже звать всех, кто согласится. Мне очень-очень нравится. Больше, чем кофе в начале.
К слову, про человека. Сидели рядом с девочкой, делали ногти, и разговор зашёл за парней. Ну и она и клиентка рассказали, что они со своими "в шутку дерутся", "могу его ебланом назвать", ну и такое. Я удивилась и рассказала, что у нас как-то всё зайки-солнышки, внезапные обнимашки в коридоре, и вообще в основном нежность, а "жёсткие" шутки совсем не такие, когда можно партнёра ебланом называть. Девочка рядом такая: "да это просто период такой, это проходит. вот сколько ты со своим?" - "пять лет..." - "а... ой, мы всего два года". Такие дела. Почувствовала себя странно и хорошо. И спокойно. Мой человек меня очень поддерживает сейчас.
А вот прямо сейчас замутил вкуснейший тыквенный крем-суп, в который нажарил бекона, а я насушила сухарей. Очень хорошо. И с кошкой вроде он начинает лучше взаимодействовать.
Как-то так.

Если бы можно было опубликовать полную пустоту, я бы это сделала.
Мне снова пусто. Я плачу. Я лежу и ничего не чувствую, ничего не хочу. Я не смотрю видео, не думаю ни о чём, не листаю ленту. Ни-че-го.
Кажется, новые таблетки не работают. Причём, вообще, если не считать побочек. плохо сплю, у меня нет сил, я снова плачу, я ничего не хочу. Это не звучит как удачная терапия, если честно.

Дочитываю книгу Докинза "Бог как иллюзия". Она ужасно мне нравится, я в полном восторге. Я вспомнила, как интересно читать научно-популярную литературу про физику, биологию, про любые науки, которые имеют под собой фундамент из конкретных честных фактов. Не психология, которую я тоже люблю, но которая очень сильно зависит от каждого конкретного человека, который занимается вопросом, а что-то куда более точное и объективное. Какой же кайф.
Когда мне было тринадцать, одна волшебная рыжеволосая девушка рассказала мне про Летнюю школу. Она показала друзей, привела за руку в сообщество, и была полностью уверена в том, что мне там самое место. И я тоже в это поверила. Написала совершенно не репортаж, чтобы попасть на мастерскую репортажной журналистики, и меня взяли. И в июле я отправилась в одно из самых важных приключений в своей жизни. Нельзя сказать, что ЛШ изменила мою жизнь, потому что что там было менять в четырнадцать? Но она направила её в нужное русло. Летняя школа во многом стала для меня точкой отсчёта.
Благодаря ей я познакомилась с десятками замечательных людей. И многие из них стали очень близкими мне людьми. Они делают науку, пишут про науку, занимаются правозащитной деятельностью, волонтёрят, снимают классные проекты на ютуб, делают подкасты, организуют фестивали, делают научно-популярные библиотеки, издают научно-популярные журналы, преподают в МГУ. Сложнее сказать, что классное они не делают, если честно.
Эти люди, разговорами, лекциями и в целом своим примером научили любить мир. Интересоваться им, хотеть узнать всё-всё. Какие химические процессы происходят в мозге? Как работает эволюция? Что такое чёрные дыры? Чем вдохновлялись великие изобретатели? Вопросов к этому миру миллион, и именно друзья с ЛШ научили меня радоваться этим вопросам, искать нужные книжки и людей, которым можно их задать. Смотреть шире и радоваться, радоваться своему незнанию, потому что оно означает, что можно узнать. Представьте, что вам предложили забыть напрочь любимую книгу, чтобы вы снова могли её прочитать, как в первый раз. Когда я узнаю что-то новое про устройство всего, я чувствую себя так же. Я знаю, что это будет захватывающе и прекрасно.
Я узнала про ЛШ десять лет назад.Благодаря Летней школе я там, где я есть, и я та, кто я есть. Абсолютно буквально.

Наткнулась в сети на обсуждение калорийности рационов. Сколько нужно здоровому человеку, чтобы поддерживать вес. И меня начала поедать тревога.
Я вбила в поисковик "рацион на 1600 калорий" (1600 - это маловато). И поисковик выдал меню, где было столько еды, сколько я съедаю за три дня. А в идеальном варианте мне бы нужно 2000 в день. Как это вообще возможно? Как можно столько есть? У меня уже очень давно так не получалось.
И я чувствую тревогу за себя. За своё тело. Оно систематически уже очень давно не получает почти ничего. И я не представляю, как начать есть адекватно.
Я совсем не чувствую себя хорошо и спокойно.

У меня дома появился пёс, нам его временно отдали. На месяц-полтора, наверное. По утрам гулять с ним буду я. С одной стороны, вылезать из-под одеяла и сразу идти на холодную улицу не очень хочется. С другой стороны, мне было так хорошо сегодня. И вообще редко на таких прогулках мне бывает плохо. Сегодня без музыки, без залипания в телефон. Только я, собака и октябрь. Удивительно красивый.
Золотой, чайный, медовый. С изморозью на ещё живых цветах, на траве и на опавших листьях. Со струящимся светом и воздухом, пахнущим землёй и свежестью.
Осень делит людей на два лагеря - тех, кто моментально начинает скучать по летнему теплу, и тех, кто с радостью достаёт свитера и ботинки. Я из вторых. У меня появляются силы, холодный воздух растворяет мою депрессию и помогает пройти через что угодно. Я улыбаюсь октябрю, а он в ответ тихо смеётся шорохом листьев под моими ногами.

А если отвлечься от безумно печальных мыслей, то сегодня мне пришли мои мартинсы и косуха. И я в них прекрасна. Волосы ещё чуть короче, и огонь. Хотя и так огонь, чего уж там. Косуха классическая, можно было бы взять на размер больше - тогда бы она в застёгнутом виде свободней сидела на бёдрах. С другой стороны, тогда и без того слегка широкие плечи стали бы совсем широченными. Так что и хорошо. Марты чуть-чуть великоваты, но это в самый раз - не нужно разнашивать и зимой можно будет со спокойной душой поддеть теплые носки. В общем, я ужасно довольна этими покупками.
Посмотрев на себя на фотках, которые слала друзьям, с удивлением обнаружила, что очень похожа на Ваню в наши пятнадцать-шестнадцать. Он был достаточно нестрижен, носил берцы, косуху и не слишком узкие джинсы. Любил сочетать это с красной рубашкой в клетку. Банально, избито - да. Но для меня он такой один, конечно же. И у меня есть красная рубашка в клетку. И, если надеть её, то я совсем-совсем становлюсь на него похожа. Может быть, более похожа, чем его родная сестра.
Вообще, я понимаю, что, получив свободу действий, каждый раз приближаюсь к тому образу, который видела идеальным в подростковом возрасте. Татуировки, короткие волосы, в одежде баланс грубости и некоторой панковатости с классикой, минимум макияжа, простота. Простота глобальная, причём. Чтобы и образы не сложные, но цепляющие. Чтобы смеяться над всякой фигнёй. Чтобы любить и хороший эспрессо, и цикорий с молоком. Чтобы читать хорошие умные книжки, но не зазнаваться. Не глупость, а простота. Потому и не стыдно любить "попсу". То, что нравится большинству людей, обычно самое простое. Ведь чем больше надстроек и условий, тем меньше шанс, что продукт (песня, фасон) будет универсальным почти для всех.
Мне нравится этот вектор. Есть какое-то ощущение, что самая настоящая я была тогда - в старших классах школы. Потом уже пошли надстройки, и иногда мне сложно отличить, где я, а где налипшая шелуха. Но потихоньку, кажется, получается.
Посмотрим, как оно будет.

А ещё мне безумно жаль, что я не могу написать тебе и просто поговорить. Даже спустя эти три года меня не покидает ощущение, что именно ты меня понимаешь лучше всех именно в моей боли про Ваню. Может быть, потому что ты был рядом, когда я всё узнала. Может быть, почему-то ещё. Но даже те, кто сами прошли через подобное, не кажутся мне теми, кто правда способен понять меня.
Может быть, я доверяю тебе в этом больше, чем другим, потому что я знаю, что твои чувства ко мне как минимум были такими же сильными, как мои к Ване. И ты можешь себе представить, насколько мне тяжело было вот так его потерять.

Какие же разные бывают кошмары.
Сегодня мне приснилась смесь работы в баре и моей учёбы в школе. Что-то ужасное произошло с моими друзьями-парнями, девушек в этом сне не было, только начальница и парни. Не только умершие, но и живые. Те, с кем я много времени проводила с седьмого по девятый класс. Они плакали, дрожали и ничего не могли мне рассказать. Ваня тоже. Я помню, как я обнимала его во сне. Такого худого, лохматого. Он утыкался своим крючковатым носом мне в шею. Ему было очень плохо, а я так хотела его спасти, но не могла, потому что не знала, как. Не знала, что случилось. Я проснулась с этим ощущением бессилия.
Не смогла спасти. Обнимала живого, нуждающегося в помощи, и ничего не смогла сделать. Чувствовала его.
Это всего лишь побочные эффекты таблеток. Необычно яркие сны и кошмары написаны в побочках двух из трёх моих препаратов. Мои страдающие в моих снах друзья - это побочные эффекты. Такие сны оставляют след не хуже реальных событий. Мозгу всё равно, был это сон или это было на самом деле, он всё видел, он всё чувствовал. Я всё чувствовала.
Я думала, я уже пережила стадию вины за смерть. Ту, где в голове всегда мысль о том, что можно было спасти, просто я ничего не сделала или сделала недостаточно. Но, видимо, она так и сидит внутри. Боже, как же ужасно больно.