В автобусе

Сегодня работы почему-то мало. Вроде и люди куда-то спешат, как обычно, и все с такими же каменными лицами. Может, я чего-то не замечаю? Старею, наверное. Пойду-ка я покатаюсь на автобусах. Уж там-то точно найдётся работа. Хоть какая-нибудь. В этом небольшом городе автобусы редко бывают переполненными. Обычно только человек пять едут стоя. Им больше всех достаётся.

Автобус. Старенький "Богдан", таких здесь полно. На автостанции мало людей. Наверное, из-за плохой погоды. Какой-то серый, пасмурный сегодня денёк, хоть и июнь уже...

Эх, скучно же без работы!

Рейс проходит через весь город, а это довольно приличное расстояние.

Наконец-то набрался полный салон людей, и автобус тронулся.

Первая остановка! Пулей в салон залетает молодая девушка (наверное, студентка). Вся  растрёпанная, уставшая. Платя за проезд роняет несколько монеток, потом их не поднимает. Рассеянная "творческая личность" во всех её проявлениях.

Сейчас что-то произойдёт...

И правда! Девушка продвигается вглубь салона и спотыкается... Вот! Молодой человек, сидящий напротив меня протягивает ей руку, но вдруг резко отдёргивает, словно передумал... Девушка падает и ломает каблук. Где-то перепугано охает пожилая женщина. Вся в слезах, студентка встаёт и идёт дальше.

Рабочий день начинается!

А парень, отдёрнувший руку, похоже, задумался... Что он думает?

"Зачем я убрал руку? Зачем? Она же симпатичная такая, мог бы ей помочь, мы бы познакомились, чашка кофе и все последствия... А так... Теперь я человеку настроение испортил, и сам себя терзаю. Капец! Ну и денёк сегодня..."

Ага. Ему не стыдно. Он жалеет, что ситуация сложилась с найменьшей выгодой для него. Ясненько... Попробуем по-другому.

Что он теперь думает?

"Почему этот мужик напротив так пристально на меня смотрит? Кто он такой? Блин, может, он меня упрекает? Отвернитесь, мужчина, отвернитесь! Пожалуйста! Посмотрите в окно... Чёрт, он не отворачивается. Ну не смотри ты на меня так, падла! Сволочь..."

А я не буду отворачиваться. Мне нравится смотреть, как он варится в бульоне из собственной злобы. Когда я встречаю таких, я понимаю, что работать мне ещё не одно столетие...

Парень раздражённо встал и вышел из автобуса.

Рабочий день начался!

• • * 
    На следующей автостанции я пересел в другой автобус. Водитель улыбнулся мне: мы часто с ним встречались.

Салон довольно быстро заполнился людьми.

Напротив меня села девчушка лет пятнадцати. Стильно одетая, с дорогим телефоном, проезд оплатила крупной купюрой. Наверное, с ней мне и придётся поработать.

Мы проехали несколько остановок. За это время я успел пристыдить школьника, который всё-таки уступил потом место беременной женщине. Банально, правда?

Больше всего меня заинтересовала эта девочка напротив.

• • * 
    В автобус, отчаянно хватаясь за все поручни, зашёл пожилой мужчина. Дрожащими достал удостоверение инвалида и протянул водителю. Тот сухо сказал: 
    -Бесплатно не могу.

Его можно понять. В стране кризис, топливо подорожало. Но не по-людски это как-то...

-Сынок, я без пенсии в этом месяце. 
-А я без зарплаты. Простите.

Девочка напротив меня начала быстро копаться в сумке. До меня дошло, что она хочет заплатить за старика. Я мысленно аплодировал ей, но вдруг, когда девушка уже достала деньги, она почему-то насторожилась и спешно спрятала их обратно.

Всё это произошло за несколько секунд.

Дед вышел из автобуса, а девочка улыбнулась.

Итак, приступаем к работе.

Но... Что это? Как? Почему? Я не могу прочитать её мысли... Господи, как это? Она... Она улыбается, а её большие карие глаза смотрят на меня решительно и твёрдо.

Я хочу отвести от неё взгляд, но не могу. Это ниже моих принципов. Нет, я не сдамся. Мы будем смотреть друг другу в глаза, пока она не отвернётся.

Теперь я понимаю, как чувствуют себя люди, когда я смотрю на них.

Я не знаю, сколько мы так ехали. Мне это показалась вечностью. Я был несказанно рад, когда девочка встала и вышла из автобуса.

За ней! В тот бренный мир, где она живёт, чтобы узнать, кто она такая!

Меня чуть не прищемило дверью.

Я еле её догнал. Схватив её за руку, я хотел закричать, уже даже открыл рот и набрал побольше воздуха, но она меня оборвала:

-Вы хотите знать, кто я такая и почему не заплатила за старика.

Меня удивило, что она сказала это в утвердительном тоне.

Я кивнул.

-А вы знаете, что старик этот-жуткий алкаш? Знаете, что он только косит под инвалида? Знаете, что если бы я за него заплатила, он бы приехал домой и избил бы жену до полусмерти? Ведь она вчера накатала заяву на его собутыльника.

Откуда она это знает?

-А так,-продолжала она, этот алкаш перебесится, напьётся и забудет. И думаю, Вы поняли, кто я.

Я напряг все извилины и пытался вспомнить. Слу...Случайность? Да, похоже, это она.

-Вы, уважаемый Совесть, не всегда правы. Почему, например, Вы читаете только мысли провинившихся? Ведь у "жертв" тоже может быть что-то плохое на уме. Пусть я не так опытна, как Вы, но стоит признать, что я права.

Не знаю почему, но МНЕ стало СТЫДНО! Впервые за все долгие года моего существования.

Случайность взяла меня за руку, и мы, расправив невидимые лёгкие белые крылья, побрели по городу...

12 февраля 1881 года — родилась одна из величайших балерин всех времён — Анна Павлова. Объездив со своей труппой земной шар, она влюбила в русский балет всю планету — от Чили до Австралии и от Канады до Южной Африки.

В биографических заметках Павловой есть эпизод, когда она упрашивала маму позволить ей учиться танцевать. По словам балерины, Любовь Фёдоровна соглашалась, «разумеется, думая о том, как я буду выезжать и вальсировать на балах, а она будет любоваться мной». Однако в строго сословном обществе выезжать и вальсировать на балах дозволено только барышням из дворянских фамилий, а никак не дочкам прачек. Можно допустить, что этого не знала восьмилетняя Аня, но записки в 1912 году писала взрослая, знающая жизнь женщина.

Анечке хотелось не на бал, а на сцену. Мама, уступив слёзным просьбам дочери, повела её к директору балетной школы, но тот сказал, что девочка ещё слишком мала. Через два года Аню Павлову приняли, несмотря на её тонкость и хрупкость: в те поры в моде были танцовщицы с формами, а будущая звезда казалась почти невесомой.

Педагоги опасались, что она не вынесет нагрузок, но она обладала железным характером. Под стать железной дисциплине, царившей в школе. В восемь — подъём, потом молитва и скромный завтрак из чая с хлебом. Затем экзерсис до полудня. Ещё одна скромная трапеза, прогулка и опять занятия: фехтование, музыка и т. д. В четыре часа — обед, немного свободного времени — и снова в класс, на репетицию танцев, в которых учащиеся выходили в спектаклях Мариинки. В девять все уже в постелях. Чтобы завтра всё начать сначала…

Лондонский Тауэр сделан из камня и известкового раствора, его тротуары вымощены кирпичом и камнем, но под ногами и под камнями протекали неисчислимые реки крови, пролитой многими исторически известными заключенными, проводившими последние дни своей жизни в стенах Тауэра.Появления привидений в Тауэре начались с середины XIII века, и многие из этих привидений представляют собой членов королевской семьи. Призраков принцев, жен королей, графинь, детей и многих других видят, чувствуют или слышат в течение многих столетий стражи лондонского Тауэра и его посетители.
Центральное здание Тауэра было построено Вильгельмом Завоевателем Нормандии между 1066 и 1067 годами н.э. Король Вильгельм I выбрал место вдоль берегов реки Темзы и построил первоначальное строение в юго-восточном углу стен Римского города. К концу 1070-х годов нормандские каменщики и англо-саксонские рабочие закончили строительство Белой баш-ни; На протяжении многих столетий она была самым высоким зданием в Лондоне. Эта крепость с тех пор играла жизненно важные роли для Британии, в том числе была королевским дворцом, арсеналом, тюрьмой, центральной ареной казней Лондона, монетным двором, домом королевских регалий.
На протяжении последующих 480 лет в проекты различных королей по расширению входили строительство несущих стен, называние башенок именами, такими как Бивард, Бьючамп, Деверекс, Кровавой, Солт, Ланторн, Мартин, Флинт и некоторыми другими. Большой ров по трем сторонам сооружения связывался с рекой Темза и пристанью, отделяющей ров от реки. Внутри стен крепости были построены казармы, конюшни, дом драгоценностей и официальное жилье, названное домом королевы. С каждым столетием лондонский Тауэр становился.все более огромной и необычайной крепостью. Сегодня, когда вы говорите о лондонском Тауэре, вы на самом деле говорите о более чем 20 башнях, так же как и о многих зданиях за крепкими стенами.
Когда сегодня посетитель ступает в лондонский Тауэр, он вступает в тысячелетие британской истории. Вокруг каждого посетителя встают темные, предвещающие беду стены замка, и если вы объедините окружающую обстановку с осенним лондонским туманом, идущим от реки Темзы или от легкой измороси дождя, вас неизбежно пробьет дрожь от места, которое считается многими людьминаиболее часто посещаемым привидениями местом на Земле.
Я разговаривал с сержантом Филом Уилсоном, стражем лондонского Тауэра и постоянным его жителем с 1996 года, человеком, хорошо осведомленным о том, каковы же жизнь, смерть и приведения в лондонском Тауэре. Уилсон является также экспертом по легендам с привидениями.
Чтобы стать стражем лондонского Тауэра, нужно прослужить в вооруженных силах по крайней мере 22 года, достичь ранга старшего сержанта или выше, получить медаль за выслугу лет и за безупречную службу и иметь характер «образцового человека», когда покидаете службу. После этого определяют, кто войдет в эту элитную группу. В мире в настоящее время живет 35 стражей лондонского Тауэра, и эти стражники наблюдают за ним много столетий. Бифитеры, как их неофициально называют, начали работать телохранителями короля Генриха VIII в 1485 году, и призраков можно увидеть в их униформах красного и золотого или красного и синего цветов. Уилсон и его жена жили в башне Бьючамп, когда впервые переехали в лондонский Тауэр, и хотя Уилсон не считает себя верящим в привидений, он хорошо знает легенды о привидениях Тауэра, и сам лично переживал необъяснимые явления.
Стражник Уилсон впервые пришел в Тауэр, когда выполнял функции охраны в 1967 году. Он сказал: «В 1967 году Тауэр был совершенно другим. Здесь не было фонарей, он был достаточно жутким». Прежде чем служить в охране и до военной службы, Уилсон ребенком слышал об историях с привидениями в лондонском Тауэре. Он слышал историю королевы Анны Болейн из песни Р.П. Уэстона и Берта Ли 1935 года «Анна Болейн». В припеве песни поется:
«Положив руку на голову, Она бродит по Кровавой башне! Положив руку на голову В полночь». -Анна Болейн была второй из шести жен короля Генриха VIII. Они поженились в 1533 году. Генрих VIII составил заговор против своей жены и обвинил ее в безбожии и предательстве. Она была признана виновной и казнена в лондонском Тауэре 19 мая 1536 года. Она одно из самых настойчивых привидений, которое там видят, согласно опубликованной литературе.
Безголовая женская фигура Анны Болейн иногда появляется движущейся по ветру из Дома королевы в стенах Тауэра через часовню Св. Питера эд Винкула. Говорят, что она ведет процессию сановников вниз по проходу между рядами в церкви к своему последнему месту покоя под алтарем.
Одним из ужасных привидений является призрак Маргарет Плантагенет, графини города Солсбери. Генрих VIII не соглашался с римско-католическими верованиями Маргарет и рассматривал ее как политическую угрозу. Ей было 68 лет, когда Генрих VIII приказал отсечь ей голову на колоде в Грин Тауэр. 27 мая 1541 года графиня города Солсбери отказалась положить голову на колоду, подобно обычному предателю, и убежала от палача, который разрубил ее до смерти своим топором. Очевидцы видели, как это повторялось само по себе в Грин, а другие видели тень топора, падающую на ближайшую каменную стену.
17 июля 1674 года несколько рабочих демонтировали лестницу Белой башни для реконструкции, когда обнаружили два маленьких скелета. В своей книге «Принцы в Тауэре» Алисон Уайер говорит: «Сразу предположили, что это были тела принцев Тауэра. Анонимный очевидец написал: "В этот день я стоял у расщелины и видел, как рабочие выкопали на лестнице Белой башни кости тех двух принцев, которые были подло убиты Ричардом III. Это были маленькие кости мальчиков, обмотанные тряпкой и бархатом". Они были, как добавил он, "полностью признаны костями тех двух принцев".
Одним из принцев был 12-летний король Эдвард V, а вторым — его брат Ричард, герцог Йоркский. Двое мальчиков были убиты при подозрительных обстоятельствах в 1483 году. В одной истории говорится, что именно Ричард III задумал убийство, в то время как в других говорится, что убийство заказал Генрих Тюдор (который стал королем Генрихом VII). Старший мальчик был заколот, в то время как его брат удушен подушкой. Их тела спрятали — похоронили у основания Белой башни.
Привидений принцев видели в Кровавой башне в белых пижамах, держащихся за руки. Они никогда не произносят ни звука и появляются только на миг, прежде чем исчезают в каменной кладке.
Как стражника и экскурсовода Тауэра, Уилсона много спрашивают о привидениях, особенно дети, которые очень хотят попугать своих братьев или сестер. У ил-сон рассказывает детям, что, за одним исключением, никто из привидений никого никогда не убивал.
Это исключение произошло в январе 1815 года с наступлением полночи с одним часовым, который патрулировал в Мартин Тауэр. Часовой увидел выплывающее, из дверного проема облако дыма. Туман приобрел форму огромного серого медведя. Часовой набросился на медведя со штыком, но не попал — его штык вонзился в дверь. Чтобы вытащить его, потребовалось двое солдат. Часовой рассказал товарищам, что. просачивалось через дверь, и умер от испуга спустя два дня.
Уилсон рассказал мне историю, которую поведал ему ушедший в отставку стражник лондонского Тауэра. «Он сказал мне, что жил в одном из помещений возле оконных створок, которые находятся во внешнем круге Тауэра. В его истории говорится, что он крепко спал ночью, все было спокойно. Затем его разбудила его жена, которая сказала: "Кто те двое детей, стоящие в конце кровати в пижамах?" Разумеется, он проснулся и абсолютно ничего не увидел. Она начала описывать этих двух детей, которые выглядели страдающими. На них были длинные белые пижамы, и они крепко обнимались перед викторианским камином. Конечно, там вообще не было викторианского камина. Это плод воображения. В любом случае, они [семейная пара] уехали из жилого помещения в другое место. Начали производить косметический ремонт помещения и обнаружили, что там была ложная стена, за которой находился викторианский камин. Поэтому та история стала более правдоподобной».
Собственная необъяснимая встреча с привидением стражника лондонского Тауэра произошла с Уилсоном в его жилом помещении в Бьючамп Тауэр. Он сказал: «Я один из тех людей, кто любит слушать музыку, куда бы я ни шел. Я брал радио в душ, и иногда радио по непонятной мне причине падало с подоконника, Я, разумеется, не особо верю в привидений, хотя много о них рассказываю, приписываю это оседанию почвы [усаживание здания], но кто его знает. Довольно часто мы приходим домой и находим все полотенца в ванной посередине. Моя жена ругается на меня, но я честно говорю, что это не я».Учитывая, что в Тауэре совершалось много известных казней, некоторые исторически неизвестные привидения, кажется, тоже хотят получить признание. Уилсон описал открытие в нижней спальне Бьючамп Тауэр в 2001 году. Бьючамп Тауэр использовалась в значительной степени как государственная тюрьма. Здесь заключенные оставляли свои высеченные на камне метки по всем стенам тюрьмы. Уилсон сказал: «Эта женщина пришла со своей дочерью ранним утром и разговаривала со стражником лондоского Тауэра. Ее дочь начала впадать в состояние полутранса и сказала: "Как много страданий..." Когда стражник спросил, все ли с ней в порядке, ее мама сказала: "О да. У нее появляются галлюцинации". Мы много раз сталкиваемся с этим в Тауэре. Затем он продолжил и сказал, что женщину очень интересовали высеченные на каменных стенах метки. В маленькой дальней комнате есть одна метка на стене, представляющая собой на самом деле распятие. Очевидно, кто-то использовал ее как алтарь, когда был здесь заключенным. Во время разговора девочка снова начала говорить: "Как много страданий...", на что стражник ответил: "Да, но они уже прошли". Молодая женщина не поворачиваясь завела руку за спину, как будто положила руку на плечо кого-то, кто сидел у окна, и сказала: "Этот мужчина все еще здесь", — на что стражник ответил: "О, кто там?"; и снова, несмотря на стену, она положила руку прямо на надпись: "Томас Талберт, 1496". Этой высеченной надписи нет нигде в Тауэре, комната закрыта для публики, поэтому я не понимаю, как она узнала о том, где была надпись. Конечно, в тот момент стражник проводил их, и они ушли».
Слепое распознавание девочкой имени человека, не имеющего исторического значения, среди десятков других на стене демонстрирует, что даже неизвестным привидениям есть что рассказать. Уилсон заявляет, что с тех пор, как было обнаружено имя Томаса Талберта, его радио больше не слетает с подоконника и полотенца больше не лежат посередине комнаты. Он сказал: «Через шесть или семь месяцев пришла другая женщина, [которая была] раньше в той же самой башне, в той же самой спальне, и поинтересовалась у стражника, не произошли ли какие-нибудь изменения в этой комнате. Стражник сказал: "Ну, не считая странного слоя краски, ничего особенного". На что она ответила: "Я была здесь 30 лет назад, и эта комната была плохим предзнаменованием. Это сейчас она по-настоящему уютная"».
На Хэллоуин 2001 года Росс Хемсворт, руководящий директор телевидения «Галакси», применил свой проект «Привидение или обман» в лондонском Тауэре для живого веб-вещания и телевидения специально по привидениям. «Это было довольно странно, потому что мы — научная исследовательская организация, поэтому стараемся быть логичными и рациональными в работе, — сказал он. — Но у нас было самое лучшее доказательство, поддерживающее теорию сферы, пока мы находились в лондонском Тауэре, потому что многие из нас принимали сферы либо за пыль, либо за влажность воздуха — переносимые по воздуху частицы, которые запечатлеваются на цифровых фотоаппаратах и видео не в фокусе. Однако в данном случае наш настоящий фотограф, Грейам Мэттьюс, который был совершенным скептиком, фотографировал своего брата на ступеньках, ведущих к Кровавой башне. Он сказал вначале Энди, что как будто сквозь него что-то прошло. Энди сказал в тот момент: "Да, это маленькая девочка. Она стоит прямо передо мной". Энди Мэть-юс — один из наших поручителей, но он также и ясновидец. Его глаза смотрели вниз на грудную клетку, и когда фотография была сделана, на грудной клетке Энди был виден ярко светящийся шар. Это первый раз, когда нам удалось действительно измерить глубину поля одного из таких шаров. Энди попросил шар вернуться к основанию лестницы, и эта сфера затем была там сфотографирована, что означало ее способность к пониманию. Итак, у нас было несколько доказательств, и на протяжении двух ночей произошло несколько случаев, когда с Энди и другими членами команды происходили очень похожие вещи. Предполагается, что это наиболее посещаемое привидениями место в мире, и у нас есть доказательства для поддержания этой теории». Бивард Тауэр — это место, откуда охрана наблюдает за главными воротами. После работы их обязанность — открыть дверь для жителей Тауэра, которые могут возвращаться, когда Тауэр уже закрыт. Уилсон рассказал об ушедшем в отставку стражнике, который изложил свой собственный случай с привидениями в Бивард Тауэр, произошедший с ним около 1998 года. Уилсон сказал: «Здесь был один стражник на дежурстве в час или два часа ночи, который сидел и читал газету возле газового камина. Вы знаете, как камин шипит? Он заявляет, что в комнате немного потемнело и шипение сменилось потрескиванием, как будто горело бревно. Он повернулся к большому норманскому камину. Огонь от газа исчез, и там горело бревно. Единственное, что он мог описать, так это стоящих с обеих сторон от огня двоих очень худых мужчин с длинными и тонкими ногами, одетых в красную одежду и раскури-
вающих длинные глиняные трубки. Он говорит, что посмотрел на них, и когда их глаза встретились, они исчезли. Вот одна история, которая действительно произошла. По сей день один или два человека не любят исполнять свой служебный долг в одиночестве».
Говорилось, что стражникам не нравится разговаривать о привидениях из-за страха нарушения их покоя. Однако стражник Уилсон говорит: «Это, конечно, меня не беспокоит. Когда вы в первый раз приходите в Тауэр, страшновато спать на месте, которому более 1000 лет. В первый раз, когда я пришел в Тауэр один поздно ночью, я ходил по нему, и волосы так и вставали дыбом. Если где-нибудь и будут обитать привидения, они обязаны быть в лондонском Тауэре».

Невесты «без добра». За кого выходили замуж бесприданницы, и как складывались их судьбы.

Выйти замуж за богатого мужчину с высоким социальным статусом мечтали девушки во все времена. Вот только сделать это без хорошего приданого было практически невозможно. Чем богаче было имущество, выделяемое невесте её родителями или другими родственниками – тем выше был шанс получить завидного мужа. Но что было делать девушкам, если за неё родители ничего не давали? Надеяться на удачу, ведь без капиталов и без имени девушкам - бесприданницам было сложно устроить свою судьбу.

«Будет приданое – будет хороший жених, уйдёт в дом покрепче, есть будет сытнее, а работать не так тяжело», - говорили родители невесты лет эдак 200 назад. «Платно», «скрытно» - да всего побольше: и тканей, и одежды, и обуви, и перин, и полотенец… Да что и говорить, чем больше «невестиного добра» было в сундуке, тем она считалась завиднее. Именно с огромным сундуком, наполненным разными бытовыми предметами: от постельного белья, подушек и скатертей до посуды и разной утвари, обычно ассоциируется приданое. И хотя такие сундуки действительно существовали (после свадьбы невеста забирала их с собой, в дом жениха), нередко приданое выражалось в деньгах или других материальных ценностях. Как пишет Ольга Тянь-Шаньская в своих бытовых очерках: «Прежде за невестой никогда не брали денег. Брали за неё «платно» (всё матерчатое приданое), «скрутно», то есть готовую верхнюю одежду, обувь да посуду какую. Бывало, и коров, и телят, и мебель, и деревянный сруб. Хотя вообще на приданое смотрели мало, обращая главным образом внимание на здоровье и способность к работе. Теперь же за невестой берут деньги (рублей 5-10), особенно если она отличается каким-нибудь недостатком: глуховата или косая, или «стара», или есть про неё слухи, что она «гуляла».

Если «недостаток» был значимый: девушка была страшна, не отличалась здоровьем или целомудрием, родителям приходилось сильно раскошеливаться. А вот в крестьянских семьях с низким достатком ценилось другое: если невеста была здоровая и работящая, на неё почти всегда находился спрос. Поэтому в деревнях могли взять и бесприданницу.

В деревнях могли взять и бесприданницу, главное, чтобы могла выйти в поле, когда надо, была услужлива и почитала старших. В городах же девушкам приходилось тяжелее. Там умение управляться с печью или косить траву не было такой уж ценностью. А потому городские барышни на выданье могли рассчитывать только на приданое. Это имущество собиралось с того момента, когда девочка появлялась на свет, и постепенно пополнялось - так семья девушки старалась компенсировать расходы будущего мужа на её содержание. Передавая приданое в семью жениха, родители невесты словно заручались обещаниями нового родственника содержать их дочь в уюте и достатке. Кстати говоря, то имущество, что входило в приданое, совсем не скрывалось, а, наоборот: чем больше «огласки» получало приданое, тем больше шансов было у девушки выйти замуж. Иногда перед свадьбой, в некоторых российских губерниях, практиковались предсвадебные «пирки», во время которых семья жениха осматривала приданое невесты. Её семье необходимо было сделать это мероприятие зрелищным и торжественным, поэтому на него тратили немалые средства. И часто - из того же приданого. Поэтому бывало, чтобы облегчить финансовое бремя несостоятельной семьи зажиточные соседи или родственники оплачивали расходы на это застолье, и таким образом приданое невесты оставалось нетронутым.
⠀
После официальной помолвки составлялась подробная опись приданого с указанием каждого предмета и его ориентировочной ценности. С учётом того, что хорошая одежда, мебель и постельные принадлежности стоили дорого, итоговая сумма могла быть внушительной. Вера Бокова в «Повседневной жизни Москвы» приводит «небольшой» список приданого купеческой дочери, выходящей замуж в 1850 году, и было там: несколько десятков платков и шалей самых разных материалов, несколько десятков платьев, салопов и иной верхней одежды, десятки чулок, 48 нательных рубашек, перина, пять комплектов постельных принадлежностей, дюжина черевик (обуви) разных цветов, комод из красного дерева, гардероб (шкаф), 2 окованные железом укладки алого сафьяну (сундуки). Ну и самое ценное: пять икон в серебряных ризах (четыре из которых позолочены), а также ювелирные изделия - цепочка жемчужная, крест золотой, серьги бриллиантовые, серьги золотые с алмазами, серьги с жемчугом, перстень бриллиантовый, перстень алмазный и полдюжины колец червонного золота… Накануне свадьбы всё это торжественно привозилось в дом жениха, где и сверялось со списком.
⠀
Среди аристократов (и пытающихся на них ориентироваться) платья да перины были делом вторичным. Мода менялась очень быстро, как и фигуры невест, поэтому женихи из зажиточных семей предпочитали всё же деньги и недвижимость. Из нескольких сохранившихся списков приданого, составленных в XVIII веке в некоторых крупных российских городах, видно, что половину имущества в них составляло небольшое количество земли, а так же крупные суммы денег и немалое количество дворовых людей. Причём в Москве и Петербурге приданое часто было ещё богаче. Известный живописец Василий Тропинин был крепостным и ещё ребенком достался помещику Ираклию Моркову в качестве приданого его жены.
⠀
Городские девушки на выданье - даже очень красивые и обаятельные, но без капиталов или жилья, рассчитывать могли только на везение. Или происхождение. Тогда у них был шанс попасть в Смольный институт, получить достойное образование, а затем – оказаться при Дворе. Немало выпускниц Института стали фрейлинами у императриц, а некоторые успешно вышли замуж – Глафира Алымова, Евгения Смирнова, Александра Левшина или Варвара Окунева. Из скромных девушек с прекрасными манерами они превращались в княгинь с большим состоянием. Показателен и пример княжны Варвары Прозоровской, которая была бедна, но принадлежала к знатному роду. И потому судьба её судьба в итоге сложилась хорошо – она вышла замуж за будущего полководца Александра Суворова и стала статс-дамой Императорского двора. Союз этот, правда, не принёс ей счастья, но оказаться среди «вековух» для того времени было ещё печальнее.
⠀
Справедливости ради надо отметить, что любая бесприданница имела шанс выйти замуж по любви, когда жениха совершенно не интересовало материальное благополучие невесты. Ради обретения счастья с любимой мужчина брал на себя все затраты, связанные с покупкой приданного и организацией свадьбы.

Так, широко известна история женитьбы Александра Пушкина, без памяти влюбившегося в бесприданницу Наталью Гончарову. Когда-то состояние Гончаровых, владельцев заводов по выработке парусного полотна и бумажных фабрик, на которых вырабатывалась едва ли не лучшая в России бумага, оценивалось в 6 000 000 рублей. Но к моменту встречи Натали с будущем мужем некогда богатейшее семейство разорилось, и за невестой в приданое давали только долги. Пушкин же, чтобы не откладывать свадьбу, но при этом не обидеть родных невесты, решил сам обеспечить её приданое: в 1830 году он закладывает 200 душ в нижегородском имении Пушкиных и даёт «тёще, которая непременно хотела, чтоб дочь её была с приданым, 11 тысяч рублей серебром…» Единственное, что семья Натальи Николаевны отдала за неё Пушкину в счёт приданого - это семейную реликвию Гончаровых. А была ею скульптурная статуя Екатерины II, которую прапрадед Натальи решил установить в своём имении после того, как императрица лично посетила его Полотняный Завод.
⠀
Был у бесприданниц и ещё один способ стать замужней дамой - выйти замуж за солдата. Отставные военнослужащие обычно были бедны, к тому же не отличались молодостью и прекрасным здоровьем после длительной службы. Бывало, они искали хорошую женщину, которая могла бы взвалить на свои плечи ведение хозяйства, родить им детей и была бы благодарна за то, что её просто взяли замуж. Бесприданница подходила для этой цели как нельзя лучше. Очень часто за солдат выходили совсем бедные девушки или сироты, а ещё невесты без приданого, которые оставались на положении «бедных родственниц» у более успешных дядюшек, тётушек или братьев. Называли таких девушек «взятушками» (от слова «взять в семью») и воспитывали наравне со своими детьми до замужества.
⠀
Нередко, если девушка-сирота была обузой для приёмной семьи, её буквально спешили выдать замуж чуть ли не за первого посватавшегося. Так, будущую поэтессу и театральную актрису Марию Пуаре, которая осталась круглой сиротой и воспитывалась в семье крёстного, что называется, сбыли с рук уже в 16-летнем возрасте, да ещё и выдали за человека, который был старше неё на 30 лет.

Брак этот был несчастливым, но к моменту развода с мужем карьера Марии уже была на взлёте: она выступала с благотворительными концертами, писала стихи и корреспонденции для газет. И вполне могла обеспечить существование себе и своим детям.
⠀
Некоторый вклад в судьбу бесприданниц вносила местная деревенская или городская церковь. Священнослужители организовывали попечительский совет, куда каждый желающий мог сдать деньги. Эти деньги вкладывались в банк под проценты, и раз в год проценты снимались. Они шли и на то, чтобы собрать приданое для бедных девушек. А выбирал невесту, достойную собранного приданого, один из служителей церкви. В некоторых случаях бывало, что и сами священнослужители выбирали для осчастливленной девушки жениха, в других — она сама или её родители. Но в любом случае в ответ на жест доброй воли бывшая бесприданница обязана была каждый день посещать церковь и усердно молиться.
⠀
Помогали бесприданницам и сердобольные люди. Например, богатые дамы устраивали специальные акции и лотереи, где объявляли, что какой-то одной девушке или нескольким будет дано хорошее приданое. Участвовать в такой лотерее могли несколько десятков девушек, но деньги для приданого получали не все. Стать обладательницей денег могла лишь та девушка, которая вытянула счастливый билетик. И это не метафора: бедные невесты «благонравного поведения» тянули жребий и в случае выигрыша получали от устроителей условленное приданное. Сохранилось объявление в газете «Московские ведомости» за 1852 год, где говорилось, что «Зарайская городская Дума объявляет, что, согласно завещанию покойного потомственного почетного гражданина Михаила Крашенинникова, в думском присутствии были допущены к извлечению жребия 20 девиц из беднейших мещанских семейств. Из них вынули жребий четыре девицы, согласно назначению в завещании, они получали право на получение денег при выходе в замужество (с перечислением имён)».
⠀
С юридической точки зрения, приданое после заключения брака оставалось в руках жены - муж мог распоряжаться им только с её личного согласия. Тайно от супруги промотать её добро или пустить на погашение собственных долгов было нельзя.

Официально муж и жена числились разными хозяйствующими субъектами, однако доходы от приданого (например, с имения, или проценты по банковским вкладам) считались совместно нажитым имуществом и делились пополам. В некоторых случаях приданое могли изъять за долги того, кто его дал, или, например, вернуть назад в семью невесты, если она зачахла бездетной во цвете лет или вовсе умерла. Перина из супружеской спальни или посуда вряд ли бы стали предметом спора, а вот деньги или имения с крестьянскими душами - вполне. Такие иски в суды поступали нередко, и обычно родители невесты их выигрывали.
⠀
В начале ХХ века брачные традиции сильно изменились, ведь тогда женщины получили равные с мужчинами права. Приданое перестало иметь ключевое значение, хотя для невест в семьях всё равно продолжали собирать постельное бельё и полотенца даже в советские годы. В деревенских домах и сегоднях кое-где можно увидеть старинные сундуки, оставшиеся от приданого невест XIX века.

жиза

История одной фотографии⁣⁣
⁣⁣
На нем снята Анастасия Порфирьевна Мельникова — фельдшер села Большой Улуй с больным.⁣ Больному, кстати, 34 года.

На фото написано тушью: «Ан.П. Мельникова в должности фельдшер Б. Улуйской больницы. Ссыльнопоселенец, 34 лет, в изображенном виде прошел до больницы 40 верст при морозе в 30 градусов по Реомюру».⁣⁣
⁣⁣
30 градусов по Реомюру это 37,5 градусов по Цельсию. 40 верст это 42,67 километра. Итак, получается, что на фото показан ссыльнопоселенец 34 лет, который в одной рубахе и драном поношенном зипуне прошел по морозу примерно в 37 градусов около 43 километров, чтобы попасть во врачебный передвижной пункт...

Знакомясь с биографией Владимира Даля, трудно не согласиться с изречением «талантливый человек талантлив во всём». Однако наши представления об этом выдающемся деятеле русской культуры и науки, как правило, ограничены. Если заслуги Даля перед отечественной филологией хорошо известны всем, то о его способностях в области медицины знают немногие. А ведь делом всей своей жизни и своим призванием Даль считал именно врачевание.

Владимир Даль родился в семье выходца из Дании, врача морского ведомства Иоганна Христиана (Ивана Матвеевича) Даля. Возможно, именно стремлением продолжить дело отца объясняется его решение стать врачом. После окончания Морского Кадетского корпуса в 1826 году Даль поступил в Дерптский университет - изучать медицину. «Я почувствовал необходимость в основательном учении, в образовании, дабы быть на свете полезным человеком» - вспоминал он.

Владимир Даль был одним из лучших студентов университета. Его наставником был выдающийся хирург, профессор Иван Филиппович Мойер, который был учителем и другого известного хирурга - Николая Пирогова. Именно в доме Мойера произошло знакомство Владимира Ивановича с Василием Жуковским, которое сыграло немаловажную роль в его дальнейшей судьбе…

Под воздействием своего учителя Даль выбирает своим направлением хирургию, а общие интересы сближают его с Николаем Пироговым. Впоследствии, вспоминая годы, проведенные в Дерпте, Пирогов так охарактеризует своего товарища, Даля: «Это был замечательный человек, сначала почему-то не нравившийся мне, но потом хороший приятель. Это был прежде всего человек, что называется, на все руки. За что ни брался Даль, всё ему удавалось усвоить». Высоко оценивал Пирогов и способности Даля как хирурга: «Находясь в Дерпте, он пристрастился к хирургии и, владея, между многими другими способностями, необыкновенной ловкостью в механических работах, скоро сделался ловким оператором…»

Ещё будучи студентом, Владимир Иванович успешно лечил «сложные» тогда заболевания: дизентерию, воспаление лёгких, умело проводил камнесечение и трепанацию черепа. При этом ему неизменно сопутствовал успех. Однако, учёба в университете была закончена им досрочно. В связи с начавшейся Русско-турецкой войной возникла необходимость направить в действующую армию медиков - в том числе для борьбы с чумой. Поэтому, досрочно защитив диссертацию, он незамедлительно отбыл во 2-ю действующую армию.

Работать на поле боя приходилось очень много. Вот что вспоминал об одной из битв, под Кулевичами, Владимир Иванович: «...видел я тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле и которым на первую ночь ложем служила мать-сыра земля, а кровом - небо... Резал, перевязывал, вынимал пули; мотался взад и вперёд, поколе наконец совершенное изнеможение не распростёрло меня среди тёмной ночи, рядом со страдальцами». Но Владимиру Далю удалось выжить в этих невыносимых условиях, где смерть косила не только на поле боя, но и за его пределами. При этом его пример был, скорее, исключением. Как отмечал сам Даль, «почти все товарищи мои сложили побеждённые, усталые кости свои в этом походе».

Именно во время этой войны, получив богатую хирургическую практику, Даль почувствовал своё призвание врача, что позволило ему в дальнейшем сказать о себе: «Я зубы съел и поседел над врачебным искусством». При этом Даль увидел и изнанку войны, в том числе вопиющие недостатки в организации медицинской помощи раненым и больным. Медицинское снабжение действующей армии было отвратительным - страдали не только солдаты, но и офицеры. Врачи по полгода не получали жалованье, а работать приходилось в ужасающих условиях. «Сперва принялась душить нас перемежающаяся лихорадка, - писал Даль, - за нею по пятам понеслись подручники её — изнурительные болезни и водянки; не дождавшись ещё и чумы, половина врачей вымерла; фельдшеров не стало вовсе, то есть при нескольких тысячах больных не было буквально ни одного; аптекарь - один на весь госпиталь. Когда бы можно было накормить каждый день больных досыта горячим да подать им вволю воды напиться, то мы бы перекрестились…».

Дружеские отношения связывали Владимира Ивановича с Александром Пушкиным. Их знакомство произошло в Санкт-Петербурге в 1832 году, продолжилось в Оренбурге и затем переросло в дружбу. Пушкина и Даля связывали в основном литературные интересы, хотя не исключено, что поэту были известны и медицинские идеи Даля, которые тот высказывал в личной беседе, развивая в своих газетных и журнальных статьях.

В качестве врача Даль выступил по отношению к поэту лишь однажды - в трагические дни после дуэли. Именно он вместе с семейным врачом констатировал смерть Пушкина. В своей статье «Смерть А.С. Пушкина» Даль подробно описал последние дни поэта и привёл результаты вскрытия тела, ставшие единственным судебно-медицинским документом о гибели Пушкина. После его смерти в память о дружбе с ним Далю была передана последняя одежда Пушкина - чёрный сюртук с небольшим пулевым отверстием, а так же его любимый перстень с изумрудом, который поэт всегда носил последнее время и называл талисманом.

Наравне с работой врачом Даль не оставлял и литературное творчество. В 1832 году выходят «Повести и сказки Казака Луганского». Правда, реакция власти на это произведение была негативной. Вскоре после выхода в свет этого сочинения, Владимир Иванович был арестован жандармами и препровожден в Петропавловскую крепость для допроса. И лишь заступничество Жуковского и академика Паррота помогло Далю покинуть тюрьму…

Несмотря на блестящие успехи в медицине, в 1833 году Даль принимает решение оставить и госпиталь, и Санкт-Петербург. И всё из-за того, что он был человеком честным, ему претили бюрократические узы, и он совсем не терпел злоупотреблений. Нежелание мириться с этим приводило Даля к постоянным конфликтам, в результате чего он прервал свою деятельность и уехал из столицы чиновником особых поручений в Оренбург. Однако до конца своей жизни Владимир Иванович не расставался с медицинской практикой и по мере возможности помогал нуждавшимся.

В данной связи интересен случай, произошедший с Владимиром Ивановичем в Оренбурге, когда у отставного майора Соколова возникла опухоль на руке. Местные врачи не осмеливались проводить операцию и рекомендовали Соколову прибывшего чиновника из Санкт-Петербурга. Даль осмотрел руку района и согласился помочь. Он удачно провёл ампутацию предплечья, и через неделю больной уже был выписан. Стоит отметить, что впоследствии этот пациент Даля стал и его тестем: майор Соколов был отцом второй жены Даля, Екатерины, родившей ему троих дочерей.

Не гнушался Владимир Иванович и выездами по деревням, где оказывал медицинскую помощь простому люду. «Бывало приедет в удельный приказ, крестьяне уже в сборе, дожидаются его, а среди них больные, старики, женщины, дети. Прежде чем толковать о делах, Владимир Иванович обойдёт больных, кому сделает операцию (особенно много делал он глазных операций), кому - даст врачебный совет», - писал работающий с ним Мельников-Печерский.

Ещё один интересный факт: в то время известным способом лечения многих заболеваний было питьё кумыса - кумысолечение, которое стало даже модным - и всё благодаря Владимиру Далю. В 1841 году он опубликовал небольшой трактат о кумысе, в котором описывал его полезные свойства и способы приготовления. «До сих пор я не видел среди киргиз примера туберкулёзов, питуитезов и других чахоток, и все наводившиеся справки подтверждают крайнюю редкость случаев этих болезней». Своей работой Даль сделал кумысолечение известным, а вскоре стали появляться и специализированные кумысолечебницы в Самарской, Уфимской и Оренбургской губерниях, куда потянулись пациенты, разочаровавшиеся в других методах лечения.

Мало кто знает, но «Толкового словаря живого русского языка» Даля, вышедшего в четырёх томах в 1863 – 1866 годах, своеобразной «энциклопедии русской жизни», - могло бы и не быть. Академия наук, куда Даль обратился с просьбой об издании своего «Словаря», ему отказала, однако предложила купить материалы, которые писатель собирал всю жизнь, за унизительную сумму - 157 рублей! Но Александр Кошелев, издатель и славянофил, знающий, насколько важное для всех дело делает Владимир Иванович, одолжил ему три тысячи рублей.

На эти деньги главный труд Даля и издавался - короткими выпусками. Их вышло уже семь, когда Александр II случайно узнал, какое дело происходит помимо его ведома. И, наконец, явил свою милость: «Его Величество соизволил пожаловать на продолжение словаря 2500 рублей». Впрочем, пожалование это было не безвозмездным: «Его Величество соизволил, чтобы объявлено было на обложке, что печатание предпринято на Высочайше дарованные средства».

Кроме словаря был опубликован и сборник «Пословицы русского народа» - за годы своей работы Далю удалось собрать 30 тысяч (!) пословиц, в которых аккумулировался богатейший опыт народов России и многовековая мудрость предков. Кстати, в этом собрании есть особый раздел: «Здоровье – Хворь» и такие интересные пословицы: «Зимой волка бойся, а летом - мухи», «Кто ест лук, того Бог избавит от мук», «Баня – мать вторая. Кости распаришь, всё тело поправишь», «Ешь вполсыта, пей вполпьяна, проживёшь век до полна»…

Наряду с этим, Даль собрал и богатейшую коллекцию бытовых народных картинок XVII – XVIII веков, в которых основное внимание уделено медико-санитарным аспектам. И сегодня коллекция Даля – ценнейший источник по истории отечественной медицины.

Отдавая много сил для сохранения здоровья больных и раненых, Владимир Иванович, между тем, крайне мало уделял внимания здоровью собственному. Работа отнимала у него очень много сил, исчерпав которые, он умер от инсульта, не дожив один месяц до 71 года. «Я любил Отчизну свою и принёс ей должную крупицу по силам», - говорил Даль. Один из его биографов, В. Крупник, написал: «...всегда нам в укор будет то, что одиночка Даль совершил труд, равный труду многих десятилетий гуманитарного института с его могучим коллективом и современными средствами науки и техники». А известный современный писатель Андрей Битов назвал Даля Магелланом, «…переплывшим русский язык от А до Я. Представить себе, что это проделал один человек, невозможно, но только так и было».

А сколько лайков дизлайков соберет этот человек?

Когда Куприн жил в Гатчине, в его усадьбе обитало сразу восемь сенбернаров. Особым псом в жизни Куприна стал «необычайной красоты и силы пес красно-песочной масти, весом свыше шести пудов», охотничий меделян (древнерусская порода) по кличке Сапсан. Однажды он спас маленькую дочь писателя Ксению от бешеной собаки, и Куприн отблагодарил своего пса вечной жизнью в литературе — написал рассказ «Сапсан» от лица самого пса:

Я Сапсан Тридцать Шестой — большой и сильный пес редкой породы, красно-песочной масти, четырех лет от роду, и вешу около шести с половиной пудов. Прошлой весной в чужом огромном сарае, где нас, собак, было заперто немного больше, чем семь (дальше я не умею считать), мне повесили на шею тяжелую желтую лепешку, и все меня хвалили.

Однако лепешка ничем не пахла.

Я — меделян. Надо говорить «неделян». В глубокую старину для народа раз в неделю устраивалась потеха: стравливали медведей с сильными собаками. Мой пращур Сапсан II в присутствии грозного царя Иоанна IV, взяв медведя-стервятника «по месту» за горло, бросил его на землю, где он и был приколот главным царским псарем. В честь и память его лучшие из моих предков носили имя Сапсана. Такой родословной могут похвастаться немногие жалованные графы. С потомками древних человеческих фамилий меня сближает то, что кровь наша, по мнению знающих людей, голубого цвета. Название же Сапсан — киргизское, и значит оно — ястреб.

Первое во всем мире существо — Хозяин. Я вовсе не раб его, даже не слуга и не сторож, как думают иные, а друг и покровитель. Люди, эти ходящие на задних лапах, голые, носящие чужие шкуры животные, до смешного неловки и беззащитны. Но зато они обладают каким-то непонятным для нас чудесным и немного страшным могуществом, а больше всех — Хозяин. Я люблю в нем эту странную власть, а он ценит во мне силу, ловкость, отвагу и ум. Так мы и живем.

Хозяин честолюбив. Когда мы с ним идем рядом по улице — я у его правой ноги, — за нами всегда слышатся лестные замечания: «Вот так собачище... целый лев... какая чудная морда» и так далее. Ни одним движением я не даю Хозяину понять, что слышу эти похвалы и что знаю, к кому они относятся. Но я чувствую, как мне по невидимым нитям передается его смешная, наивная, гордая радость. Чудак. Пусть тешится. Мне он еще милее со своими маленькими слабостями.

Я силен. Я сильнее всех собак на свете. Они это узнают еще издали по моему запаху, по виду, по взгляду. Я же на расстоянии вижу их души, лежащими предо мною на спинах, с лапами, поднятыми вверх. Строгие правила собачьего единоборства воспрещают мне трогать сдавшегося, и я не нахожу себе достойного соперника для хорошей драки... А как иногда хочется... Впрочем, большой тигровый дог с соседней улицы совсем перестал выходить из дома после того, как я его проучил за невежливость. Проходя мимо забора, за которым он жил, я теперь уже не чую его запаха и никогда не слышу издали его лая.

Люди не то. Они всегда давят слабого. Даже Хозяин, самый добрый из людей, иногда так бьет — вовсе не громкими, но жестокими — словами других, маленьких и трусливых, что мне становится стыдно и жалко. Я тихонько тычу его в руку носом, но он не понимает и отмахивается.

Мы, собаки, в смысле угадывания мыслей в семь и еще много раз тоньше людей. Людям, чтобы понимать друг друга, нужны внешние отличия, слова, изменения голоса, взгляды и прикосновения. Я же познаю их души просто, одним внутренним чутьем. Я чувствую тайными, неведомыми, дрожащими путями, как их души краснеют, бледнеют, трепещут, завидуют, любят, ненавидят. Когда Хозяина нет дома, я издали знаю: счастье или несчастье постигло его, и я радуюсь или грущу.

Говорят про нас: такая-то собака добра, такая-то — зла. Нет. Зол или добр, храбр или труслив, щедр или скуп, доверчив или скрытен бывает только человек. А по нему и собаки, живущие с ним под одной кровлей.

Я позволяю людям гладить себя. Но я предпочитаю, если мне протягивают сначала открытую ладонь. Лапу когтями вверх я не люблю. Многолетний собачий опыт учит, что в ней может таиться камень (меньшая дочка Хозяина, моя любимица, не может выговорить «камень», а говорит «кабин»). Камень — вещь, которая летит далеко, попадает метко и ударяет больно. Это я видел на других собаках. Понятно, в меня никто не осмелится швырнуть камнем!

Какие глупости говорят люди, будто бы собаки не выдерживают человеческого взгляда. Я могу глядеть в глаза Хозяина хоть целый вечер, не отрываясь. Но мы, собаки, отводим глаза из чувства брезгливости. У большинства людей, даже у молодых, взгляд усталый, тупой и злой, точно у старых, больных, нервных, избалованных хрипучих мосек. Зато у детей глаза чисты, ясны и доверчивы. Когда дети ласкают меня, я с трудом удерживаюсь, чтобы не лизнуть кого-нибудь из них прямо в розовую мордочку. Но Хозяин не позволяет, а иногда даже погрозит плеткой. Почему? Не понимаю. Даже и у него есть свои странности.

О косточке. Кто же не знает, что это самая увлекательная вещь в мире. Жилки, внутренность ноздреватая, вкусная, пропитанная мозгом. Над иным занимательным мосолком можно охотно потрудиться от завтрака до обеда. И я так думаю: кость — всегда кость, хотя бы самая подержанная, а следовательно, ею всегда не поздно позабавиться. И потому я зарываю ее в землю в саду или на огороде. Кроме того, я размышляю: вот было на ней мясо и нет его; почему же, если его нет, ему снова не быть?
И если кто-нибудь — человек, кошка или собака — проходит мимо места, где она закопана, я сержусь и рычу. Вдруг догадаются? Но чаще я сам забываю место, и тогда долго бываю не в духе.

У нас живет в доме пушистая кошка «Катя», необыкновенно важное и дерзкое существо. Она держит себя так надменно, будто бы весь дом и все, что в доме — люди и вещи, — принадлежит ей. На чужих собак она всегда бросается первая, вцепляясь в морду. Мы с ней живем дружно. Вечером, когда мне приносят мою миску с овсянкой и костями, я охотно позволяю ей подойти и полакать со мною. Но уговор: косточек не трогать. И она это хорошо помнит после того, как однажды я на нее очень громко прикрикнул. Зато и я соблюдаю договор: кошкиного молока не трогать! Однако играть я с ней не люблю. Непременно в игре забудется и оцарапает мне нос. А этого я терпеть не могу. Долго потом чихаю и тру нос лапами.

На днях Маленькая позвала меня к себе, в детскую, и открыла шкафчик. Там на нижней полке лежала на боку наша кошка, и ее сосала целая куча смешных слепых котят. «Правда, Сапсан, какие они восторгательные?» — сказала мне Маленькая.

Правда. Они мне очень понравились. Двух или трех я обнюхал, лизнул и носом перевернул с брюшка на спинку. Они пищали, точно мышата, и были теплые и мягкие, беспомощные и сердитые. Забеспокоившись, кошка приподняла голову и сказала жалобным голосом: «Ах, пожалуйста, Сапсан, поосторожнее, не наступите на них лапой, вы такой большой».
Вот глупая. Точно я сам не знаю?

Сегодня Хозяин взял меня в гости в дом, где мы еще никогда не бывали. Там я увидел замечательное чудо: не щенка, а настоящую взрослую собаку, но такую маленькую, что она свободно поместилась бы в моей закрытой пасти, и там ей еще осталось бы довольно места, чтобы покружиться вокруг самой себя, прежде чем лечь. Вся она, со своими тоненькими, шаткими ножками и мокрыми выпуклыми черными глазами, походила на какого-то трясущегося паучка, но — скажу откровенно — более свирепого создания я еще никогда не встречал. Она с ожесточением накинулась на меня и закричала пронзительно: «Вон из моего дома! Вон сию же минуту! Иначе растерзаю на части! Оторву хвост и голову! Вон! От тебя улицей пахнет!» И она еще прибавила несколько таких слов, что... Я испугался, пробовал залезть под диван, но прошла только голова, и диван поехал по полу, потом я забился в угол. Хозяин смеялся. Я поглядел на него укоризненно. Он ведь сам хорошо знает, что я не отступлю ни перед лошадью, ни перед быком, ни перед медведем. Просто — меня поразило и ужаснуло, что этот крошечный собачий комочек извергает из себя такой огромный запас злости.

После Хозяина всех ближе моему собачьему сердцу Маленькая — так я зову его дочку. Никому бы, кроме нее, я не простил, если бы вздумали таскать меня за хвост и за уши, садиться на меня верхом или запрягать в повозку. Но я все терплю и, притворяясь, повизгиваю, как трехмесячный щенок. И радостно мне бывает по вечерам лежать неподвижно, когда она, набегавшись за день, вдруг задремлет на ковре, прикорнув головкой у меня на боку. И она, когда мы играем, тоже не обижается, если я иногда махну хвостом и свалю ее с ног.

Иногда мы с нею развозимся, и она начинает хохотать. Я это очень люблю, но сам не умею. Тогда я прыгаю вверх всеми четырьмя лапами и лаю громко, как только могу. И меня обыкновенно вытаскивают за ошейник на улицу. Почему?

Летом был такой случай на даче. Маленькая еще едва ходила и была препотешная. Мы гуляли втроем. Она, я и нянька. Вдруг все заметались — люди и животные. Посредине улицы мчалась собака, черная, в белых пятнах, с опущенной головой, с висящим хвостом, вся в пыли и пене. Нянька убежала, визжа. Маленькая села на землю и заплакала. Собака неслась прямо на нас. И от этого пса еще издали сразу повеяло на меня острым запахом безумия и беспредельно-бешеной злобы. От ужаса вся шерсть на мне вздыбилась, но я превозмог себя и загородил телом Маленькую.

Это уже было не единоборство, а смерть одному из нас. Я сжался, выждал краткий, точный миг и одним скачком опрокинул пеструю на землю. Потом поднял за шиворот на воздух и встряхнул. Она легла на землю без движения, плоская и теперь совсем не страшная. Но Маленькая очень перепугалась. Я привел ее домой. Всю дорогу она держала меня за ухо и прижималась ко мне, и я чувствовал, как дрожало ее маленькое тельце.

Не бойся, моя Маленькая. Когда я с тобой, то ни один зверь, ни один человек на свете не посмеет тебя обидеть.

Не люблю я лунных ночей, и мне нестерпимо хочется выть, когда я гляжу на небо. Мне кажется, что оттуда смотрит кто-то очень большой, больше самого Хозяина, тот, кого Хозяин так непонятно называет «Вечность» или иначе. Тогда я смутно предчувствую, что и моя жизнь когда-нибудь кончится, как кончается жизнь собак, жуков и растений. Придет ли тогда, перед концом, ко мне Хозяин? Я не знаю. Я бы очень этого хотел. Но даже если он и не придет — моя последняя мысль все-таки будет о Нем.

«ПРОСИЛ НЕ БАЛОВАТЬ, БЕРЕЧЬ СЫНА. НЕ УБЕРЕГЛА…» За что был расстрелян старший сын Сергея Есенина.

«Будь Юрием, москвич.
Живи, в лесу аукай.
И ты увидишь сон свой наяву.
Давным-давно твой тёзка Юрий Долгорукий
Тебе в подарок основал Москву»

Эти строки поэт Сергей Есенин посвятил своему только что родившемуся сыну - первенцу Юрию, которого он действительно смог полюбить (в отличие от двух других своих сыновей), и как показало время, Юрий был единственным из четырёх детей Есенина, кого он качал и убаюкивал и на чьё рождение откликнулся стихом, который для печати не предназначался.

Когда жизнь молодого Сергея Есенина оборвалась (оборвалась или оборвали — мы вряд ли когда-нибудь это узнаем), Юрию только исполнилось 11 лет, и несмотря на то, что он почти не помнил своего отца, переживал его смерть как личную трагедию. Он не оставил об отце никаких воспоминаний (где их было взять, если в сознательном возрасте он почти не виделся с ним?), но, как рассказывали знающие его люди, Юрий всегда отзывался об отце только с положительной стороны, знал всю его поэзию наизусть и сам пытался писать стихи. Вот только свой путь он выбрал далёким от поэзии и закончил свою жизнь трагически.

Первенца начинающему поэту Сергею Есенину родила женщина, с которой он состоял в гражданском браке. Это была 23-летняя Анна Изряднова, с которой поэт познакомился в марте 1913 года в типографии Сытина, где она работала корректором, а Есенин - подчитчиком (помощником корректора).

Как вспоминала впоследствии Анна, в первый же день своего появления в типографии Есенин чуть ли не сразу влюбил в себя всех девушек-типографисток, которые за золотые кудри прозвали его «вербочным херувимом». «Он был такой чистый, светлый, у него была нетронутая, хорошая душа — он весь светился, — вспоминала Анна. - Он только что приехал из деревни, но по внешнему виду на деревенского парня похож не был. На нём был коричневый костюм, высокий накрахмаленный воротник и зелёный галстук. С золотыми кудрями он был кукольно красив, что окружающие по первому впечатлению окрестили его херувимом».

Анна и Сергей быстро нашли общий язык. И неудивительно: в чужом городе Есенин страдал от одиночества, нуждался в понимании и заботе. К тому же в отличие от родных, Анна поддерживала его стремление стать поэтом: вместе с ним посещала университет Шанявского, слушала лекции о поэзии, а по вечерам - и его собственные стихи. В марте 1914-го, через год после знакомства, Есенин и Изряднова вступили в гражданский брак и стали жить вместе - это решение было принято, потому что Анна уже ждала ребёнка.

Однако с первых же дней стало ясно, что нетронутость городской цивилизацией имеет и оборотную сторону: к браку юный Сергей относился по-крестьянски, по-домостроевски. «Требователен был ужасно. Не велел даже с женщинами разговаривать — они нехорошие». Вот только сам он вёл себя отнюдь не по-крестьянски: «Всё свободное время читал, жалованье тратил на книги, журналы, нисколько не думая, как нам жить». А в декабре (когда до рождения ребёнка оставалось всего несколько недель) он вообще бросил работу — «и отдался весь писанию стихов, писал целыми днями». И не слышал от Анны ни слова упрёка.

Первые дни после рождения сына, вероятно, были самыми счастливыми в жизни Изрядновой: «Когда я вернулась домой из роддома, у него был образцовый порядок: везде вымыто, печи истоплены и даже обед готов и куплено пирожное: ждал. На ребёнка смотрел с любопытством, всё твердил: «Вот я и отец». Потом скоро привык, полюбил его, качал, убаюкивал, пел над ним песни. Заставлял меня, укачивая, петь...».

Так уж вышло, что семейная идиллия Анны и Сергея длилась всего месяц. Уже в конце января или в самом начале февраля 1914-го Есенин жил в другом месте — один. Младенцы имеют обыкновение громко плакать, а это мешало его творчеству. Тёплому семейному очагу 19-летний Сергей Есенин предпочёл «неуютную и холодную» комнату, где находился «большой черный стол, на котором одиноко стояла чернильница». А в марте — и вовсе уехал в Петроград, как выразилась Анна, «искать счастья». «В мае этого же года приехал в Москву, но уже другой. Был всё такой же любящий, внимательный, но не тот, что уехал». Ещё бы!

Из Москвы уезжал начинающий, почти никому не известный стихотворец. А вернулся поэт, чей талант был признан всей литературной элитой столицы. «Он немного побыл в Москве и уехал в деревню, - с горечью вспоминала Изряднова, - писал хорошие письма (к сожалению, они до нас не дошли). Осенью опять заехал: «Еду в Петроград». Звал с собой….» Но Анна с ним не поехала. Однако сам он поэт время от времени навещал жену и сына, привозил подарки, помогал деньгами.

«В январе 1916 года приехал с Клюевым, - рассказывала Анна Романовна на склоне лет. - Сшили они себе боярские костюмы — бархатные длинные кафтаны; у Сергея была шёлковая голубая рубаха и жёлтые сапоги на высоком каблуке, как он говорил: «Под пятой, пятой хоть яйцо кати». Читали они свои стихи в лазарете имени Елизаветы Фёдоровны, Марфо-Марьинской обители и в «Эстетике». На них смотрели, как на диковинку. Заходил к нам, принёс Юрию конфет и дал денег на новые валенки, и немного побыв, уехал…»

После отъезда из Москвы Есенин никогда уже не жил с Анной и сыном - большинство новых друзей даже не подозревали, что у него есть сын. Он не скрывал этого намеренно — просто не видел смысла об этом говорить. Родные Есенина знали и про Анну Изряднову, и про Юрия, и относились к ним хорошо. Сохранилась фотография, на которой молоденькая сестра Есенина, Александра, изображена с 9-летним Юрой. Бывал он и в Константиново…

А Анна всегда ждала Сергея и радовалась редким, неожиданным его визитам. Что-нибудь попросить, начать какие-то расспросы, упрекнуть — такое ей и в голову не приходило. «Всё связанное с Есениным было для неё свято, его поступков она не обсуждала и не осуждала. Долг окружающих по отношению к нему ей был совершенно ясен — оберегать», - писала позже Татьяна Есенина, дочь поэта. И сам он, казалось, берёг Анну и ограждал её и сына от всего того негатива, которым была полна его жизнь, и в этом смысле ей повезло гораздо больше, чем всем другим женщинам поэта. Как бы ни было осудительно отношение Есенина к Анне Изрядновой с точки зрения общепризнанной человеческой морали, он никогда не поднимал на неё руку и не бросал ей в лицо площадную брань, что порой придётся переживать другим женщинам.

В предпоследний раз они виделись в сентябре 1925 года, за три месяца до смерти Есенина. Поэт пришёл в квартиру Изрядновой какой-то встревоженный, нервный и на все её расспросы отвечал загадками. «Он пришёл с большим белым свёртком в 8 часов утра, - вспоминала Анна, - не здороваясь, и сразу с вопросом:

— У тебя есть печь?
— Печь, что ли, что хочешь?
— Нет, мне надо сжечь…

Я стала уговаривать его, чтобы не жёг ничего, жалеть будет после, потому что и раньше бывали такие случаи: придёт, порвёт свои карточки, рукописи, а потом ругает меня — зачем позволила. Но в этот раз никакие уговоры не действовали, волнуется, говорит: «Неужели даже ты не сделаешь для меня то, что я хочу?»
Повела его в кухню, затопила плиту. И вот он в своём сером костюме, в шляпе стоит около плиты с кочергой в руке и тщательно смотрит, как бы чего не осталось несожжённым. Когда все сжёг, успокоился, стал чай пить и мирно разговаривать. На мой вопрос, почему рано пришёл, говорит, что встал давно, уже много работал.

..Видела его незадолго до смерти. Сказал, что пришёл проститься. На мой вопрос: «Что? Почему?» — говорит: «Смываюсь, уезжаю, чувствую себя плохо, наверное, умру». Просил не баловать, беречь сына...»

Так случилось, что в 1924 году Юра Есенин, ещё будучи ребёнком, случайно на улице познакомился со своими единокровными сестрой и братом — детьми Сергея Есенина от Зинаиды Райх (тогда она уже была замужем за режиссёром Всеволодом Мейерхольдом). После этого познакомились и подружились и их матери. И в этом нет ничего удивительного, ведь они не были соперницами - и ту, и другую Есенин к тому времени уже бросил, и та, и другая продолжали его любить. Никто не мог понять их так, как они друг друга…

С тех пор Анна Романовна с Юрой стали нередкими и желанными гостями в доме Райх и Мейерхольда. Так что с детства мальчик попал в высокоинтеллектуальную среду. Как вспоминал его брат по отцу, Константин Есенин, Юра часто бывал на их даче в Балашихе: «Приезжал вместе с Анной Романовной. Запомнился мне голоколенным мальчишкой с тюбетейкой, полной земляники. Когда был постарше, уже затягивал беседы с моим дедом (Николаем Андреевичем Райхом) о политике.

Причём «яро реакционный» дед защищал Советскую власть от Юркиного скепсиса. Была у него такая черта — скептический взгляд на многое… На бытие гражданское… Немного на женский род... Матери моей не нравился скепсис Юры. Считала его влияние на меня "вредным"»

После смерти Есенина его первенца всячески привечала и Софья Толстая — последняя жена поэта. И во всех этих домах (разумеется, и в доме собственной матери) царил культ поэта Есенина. Неудивительно, что Юра обожал своего блудного отца и знал наизусть каждую строчку его стихов. Знал он, несомненно, и статью Бухарина, после которой Есенина почти перестали печатать. Всё это, наверное, вместе с другими фактами советской действительности не способствовало любви к властям и лично к товарищу Сталину…

Но это будет чуть позже, а пока Юрий хорошо учился и мечтал о военной карьере. Окончив школу, юноша поступил в Московский авиационный техникум. А когда в 1935 году состоялась защита диплома, а затем распределение, именно Военно-воздушная академия им. Жуковского стала местом работы молодого специалиста. Туда он был принят старшим техником-конструктором, и поначалу всё складывалось благополучно - Анна Романовна гордилась сыном, радовалась его успехам… Но пришло время отдавать долг Родине, и Юрий ушёл служить. Вот только закончить службу в армии он не успел - неожиданно всплыла история годичной давности, о которой он уже успел позабыть, но не позабыли другие…

Однажды, дело было в 1934 году, в компании «золотой» молодёжи, где был и Юрий Есенин, под влиянием вина заговорили о том, что хорошо было бы расправиться с нерадивыми государственными деятелями и бросить на Кремль боmбу. На следующий день, разумеется, этот разговор был благополучно забыт. А через год, когда Есенин служил в Хабаровске, его неожиданно вызвали в Москву. Когда юношу везли в столицу чуть ли не под конвоем, он думал, что, наверное, совершил какое-то воинское преступление — ничего другого и предположить не мог. Ведь он не знал тогда, что один из молодых людей, болтавших тогда о террористическом акте, через год был арестован по какому-то делу и на следствии почему-то решил рассказать и об этом эпизоде.

В итоге Юрия Есенина осудили и обвинили в участии в террористической группе, а приговор по этим статьям, как известно, всегда был один — «высшая мера наказания». К тому же, так получилось, что Юрий фактически признал свою вину: на следствии следователи решили схитрить и сказали, что если он подтвердит свою вину, то его, как сына известного поэта, не расстреляют, а только отправят в лагерь на небольшой срок. В лагере сыну Сергея Есенина жилось бы неплохо — даже уголовники знали цену великому русскому поэту, и Юрий это понимал. Поэтому и признался во всём, и расписался в том, что не только задумывал преступление, но и готовил его. Другими словами - сам себе подписал смертный приговор, который и был приведён в исполнение 13 августа 1937 года.

Анна Романовна так ничего и не узнала о судьбе сына. Родственникам приговорённых к высшей мере, как правило, сообщали: 10 лет без права переписки. Десяти лет она не прожила. Ждала, плакала, надеялась, что ещё увидит сына и каждую неделю со своей копеечной зарплаты покупала еду, вязала тёплые вещи и относила на Лубянку. Она умерла, так и не узнав, что любимого сына давно уже нет в живых. Её не стало в 1946 году, а через 10 лет Юрий был реабилитирован «за отсутствием состава преступления».

Правда, его братья, сестра и другие родственники со стороны отца долгие годы не знали никаких подробностей о его деле - думали, что он был расстрелян в 1938 году по «делу конструктора Туполева». «Мы знали, что он служил в авиавойсках. Бригада Туполева, - рассказывал Константин Есенин. - Поговаривали, дабы секрет самолёта "ТУ" не вышел за пределы СССР, вся бригада Туполева... оказалась в Сибири, многие были расстреляны…» И только племянница Сергея Есенина, Татьяна Петровна Флор, разыскала архивные документы и свидетельства очевидцев, прояснив, наконец, как в действительности и, главное, за что первенец поэта Есенина оказался в числе осужденных к расстрелу.