Больше нигде нет дома, как его не ищи. Об этом снимут рилсы блогеры, споют реперы и обсудят в интервью с релокантами. Люди будут говорить “Ты теперь и есть дом”, и тут-то и захочется сбежать из съемной квартиры в центре Еревана, переехать на другой конец света, выйти из своего тела и начать жить заново.

Я теперь и есть дом, но еще три года назад я никогда не жила в большом городе. Два года назад мои приключения ограничивались маршруткой из точки А в точку Б, чтобы выучить с второклассником английский алфавит. Год назад работа в тех.поддержке казалась верхом моих способностей и вечным достижением. Ни в один из годов до этого я не была в “здоровых отношениях” (и тут моя планка низкая — я имею в виду отношения, в которых друг другу никогда не изменяли).

Никогда не было ощущения, что мне можно: поменять работу, переехать в столицу, расстаться с первой школьной любовью. Жизнь подкидывала мне большие решения и я ошибалась практически в каждом. Алкоголь еженедельно поднимал во мне ураганы боли, злости и чувства вины. Я всегда знала как это — когда плохо, и никогда не знала как сделать так, чтобы стало хорошо. Я знала, как просить прощения и вернуть доверие и никогда не знала, как его не терять. Я знала, как веду себя после пяти коктейлей, с похмелья и после недосыпа. Я никогда не знала, как ухаживать за кожей, следить за фигурой и какие мышцы нужно растягивать перед тренировкой. Я никогда не знала, что такое настоящее достижение — к которому идешь годами, как к золотой медали. Знала только, как вложить все силы, чтобы получить то, что хочешь именно сейчас.

Я помню, что такое получать 80к рублей в 23 года, живя в Петербурге, уехав до этого из города, где 40к — зарплата выше среднего. Я успею получить аванс, а на основную часть буду покупать билеты в Армению и отправлять мебель из Икеи в картонных коробках. Я тогда еще не знаю, насколько эта сумма капля в море практически для всех, с кем я буду лететь в самолете, а потом пить в барах и готовить ужин на десятерых. Я тогда еще не знаю, что моя карьера — только моя ответственность и никто не будет выдавать мне звездочку под конец дня, если я просто хорошо работаю. Я еще не знаю, что иногда уйти с работы и остаться без копейки лучше, чем падать в болото нерешенных задач, неотвеченных вопросов и вранья о высокой температуре.

Все мои достижения измерялись людьми. Я не знала, как решать логарифмы, но знала, как правильно слушать и задавать нужные вопросы. Я не могла разложить химическую формулу, но могла понравиться в компании и наслаждалась, что те, в кого я однажды влюблялась по уши, потом несколько лет “только меня и любили”. Родителям не нужны были мои достижения, грамоты и награды. Им нужно было, чтобы я их слушала, понимала, и помогала пережить развод. Они называли это “главное, чтобы ты была счастлива”. Я до сих пор думаю, что и правда была.

В релокации ощущение собственной никчемности подглядывает за мной, когда я смотрю в зеркало перед очередным собеседованием, перехожу на русский язык в магазине и стыдливо протягиваю паспорт пограничнику. Какими бы ни были люди добрыми, здания красивыми, и погода солнечной, ты здесь чужой, и никто тебя не звал. Тебе стыдно быть недовольным, и не получается радоваться тому, что есть.

Я теперь и есть дом, но чтобы там стало уютно, нужно составить смету наконец и посмотреть правде в глаза. Люди не будут с тобой вечно, никто не будет, однажды ты все-таки останешься один на один с собой. Если ничего не начнешь сейчас, к чему ты придешь через год?

В этой квартире двое проживают с августа.

Она большая, целых две комнаты и кладовка, в которой раньше была детская, а сейчас хранятся коробки с ярлыками Ростов-на-Дону — Ереван.

За барной стойкой совсем неудобно готовить, но отлично разливать ром по бокалам, когда нужно по очереди включать песни и до утра разговаривать о пережитом отдельно прошлом и еще не прожитом вместе будущем.

Двое живут в квартире три месяца, знают друг друга полгода. Заходят в спальную только для сна и спонтанного секса, который никогда не будет так хорош, как сейчас, но со временем станет еще лучше; а потом готовят друг другу завтраки по очереди и крошат круассаном напополам за кухонным столом.

Двое смеются чаще, чем сидят в тишине, рассказывают друг другу важное шепотом под одеялом, и на цу-е-фа решают, кому сегодня пылесосить, а кому мыть полы.

В панорамные окна в зале можно увидеть как двое разбредаются по углам, чтобы поиграть, почитать или поработать, и раз в час подходят друг к другу, целуют в лоб, подсказывают, куда идти дальше и как убить новую машину в Horizon.

Этим двоим много еще нужно обсудить, договориться, зацеловать бытовые мелкие обиды, засмеяться над кучей фильмов из списка To-do в его Notion, закупить ситечко для риса и не забывать чистить пылесос. Но эти двое точно могут гордиться тем, что у них уже есть: потрепанный белый баран, например, который они купили на барахолке за 500 драм, а потом отмывали старой зубной щеткой, и как он помнит принести ей тапки, чтобы она не стояла на холодном кафеле, и как она не забывает налить воду в его любимый стакан перед сном.

Весь Ереван умещается в мою ладонь: вот линия от офиса до Северного проспекта, куда раньше ходили менять рубли на драмы, вот свернуть от магазина Сереги налево, чтобы прийти в Хумус и Кимчи (я бы, конечно, лучше креветок из мака поела), вот повернуть на Каскад, купить у девчонок браслет из резинок, чтобы они уж точно не сидели потом без денег и не искали судорожно работу, ничего толком не умея в этой жизни.

Три точки соединяются в неравнобедренный треугольник: от меня до квартиры Олега чуть дольше, чем от меня до нашего любимого бара, а между ними и вовсе 5 минут пешком.

В Ереван я влюбилась также быстро, как и в своего мальчишку — хватило одного взгляда, чтобы внутри стало тепло, а дальше тепло усиливалось, набиралось постепенно, как вода в наш бассейн, восточный ветер наровил перелить его за края.

Ереванское солнце дружелюбно, как таксист, который угощает меня абрикосами в такси и настойчиво, заранее зная ответ, спрашивает:

"нравится тут?"

От солнца здесь никуда не спрячешься, но и жаловаться на него как в пасмурном Питере не представляется правильным — это ты здесь приехала в гости, и никто тебя при этом не звал.

Ереван по кусочку взял от каждого места, где я была: вот улочки Рима с киосками мороженого на каждом шагу, вот невысокие здания Петроградки, исписанные граффити, вот по-московски пафосное кафе на площади Республики.

Мы не сразу стали друзьями, не сразу ощутилось, что это теперь мой дом, который, я думала, у меня забрали без всякого права на обмен и возврат. И плакала горько так в своей съемной однушке на Ленинском проспекте.