Год назад я перестала писать. Были попытки черкать малюсенькие заметки, которые пищали: "Я ещё жива, я тут". Но чтобы писать регулярно, как раньше, с полной отдачей - такого давно не было.

В какой-то момент, я пыталась найти в себе опору, а нашла провал. В течение дня мозг непрерывно пытался обдумать тему, сформировать текст. На других вещах не получалось сосредоточиться. Перегревалось воображение. Внимательность и включенность в жизнь снизились. Начинало страдать здоровье, работа. В итоге, получилось истощение. Много эмоциональных сил уходило. Даже ночью невозможно было успокоиться и отдохнуть. Писательство стало превращаться в одержимость.

До сих пор для меня творчество равнозначно полному погружению. Я не могу занырнуть куда-то на 15%. Отдаю всё сердце и пока не умею выныривать, налаживать бытовуху. Либо в одно - на 100%, либо в другое - на 100%.

Вторая вещь, которая остановила поток, это сила написанного. Сначала казалось, что это просто текстики. Но жизнь начинала меняться, подстраиваться под высвобожденные слова. Меня это очень пугало, если честно.

Когда принимала решение взять большую паузу, чувствовала, что можно как-то по-другому всё решить, но всё больше накатывали апатия и усталость. Не было ни одной идеи, как с этим бороться. Уговоры, мотивашки, поддержка не работали, внутри росла пустота, и я сдалась. Не захотела пускать в тексты эту пустоту. Испугалась, что она всё сожрёт.

(продолжение следует)

Не хотела, но вот сижу и листаю странички воспоминаний.

Весна. Май прошлого года. Старенький дедушка в шлеме стоит рядом с новеньким мотоциклом и помогает завязать шнурки на шлеме старенькой бабушке. А она послушно стоит с вёдрами и ждёт.

У обоих лица, как у детей: радостные, в предвкушении поездки. Видно, в сад собрались ехать.

Июль прошлого года. Восьмидесятилетние муж и жена открывают своё кафе на самой красивой исторической улице города. В продаже выпечка, мороженое и чай. Она заботливо разогревает пирожки. Он заботливо протирает столы.

Вспоминаю и невольно улыбаюсь. Кажется, тогда мне первый раз показалось, что я слышу особенное гармоничное созвучие, единый аккорд. Я поймала его.

Он словно красота, обнимающая мир. Огонь, который даже смерть не сможет потушить. Запал, который никогда не кончится.

Верю, такие истории не исчезают бесследно. Они собираются в копилочку вечности и, вероятнее всего, прорастают во внуках. А я ловлю эти истории за хвостики и ставлю на почётную полку в своём сердце, чтобы знать: они существуют.

Каждый из нас на своём отрезке. Просто играй свои мысли, просто играй своё сердце.

– Эш, расскажи сказку?
– Про что, милая?
– Про золотой город.
– Хорошо. – Ангел устраивается на полу поудобнее, скрестив ноги. – Слушай.

Под небом голубым есть город золотой. Светильников там нет. Но всё залито светом. Царит мир и покой. И огнегривый лев рычит, передавая жителям горячие приветы. Мы побежим с тобою в облака и навестим орла, который мудрость дарит. Обнимем и посмотрим в его сине-зелёные глаза. А он нам улыбнётся и в вихрях покатает. Потом с тобою не забудем напоить тельца: мы в гости спустимся к нему в долину. Промчимся с ним по сочным, бархатным холмам, посмотрим тридцать три заката и, может быть, штук семь рассветов. Потом, набегавшись, придём домой. Откроем окна в хижине на полную катушку. Я улыбнусь тебе, мой милый человек. Ты улыбнёшься мне, и сердцем будем петь. И будет у нас вечная пирушка.

– Уснула? Вижу, что убаюкал. – Ангел поднял с пола уголок одеяла и поправил его. Рыжий кот мурлыкнул и потёрся о ножку кровати, приглашая на ночную прогулку. Ангел с улыбкой посмотрел на спящую девочку и шагнул на подоконник.

– Хочешь, я покажу тебе Луну? – подмигнул он Пушку. – Некоторые коты мечтают побывать на ней.

Пушок запрыгнул на подоконник и посмотрел на небо. Два блестящих жёлтых диска заиграли в огромных любопытных кошачьих зрачках. Ангел приоткрыл окно, осторожно взял в руки пушистого друга и шагнул в темноту.

Утром на подоконнике и кое-где на полу нашлись мелкие серебристые блёстки-пылинки непонятного происхождения. И кот почему-то был очень довольным.

Хм, здравствуй, листок бумаги, или как тебя там звать. Я тут всего один год, а мне уже здесь нравится, да. Жизнь на земле, конечно, специфическая, ничего не скажешь. Но я, кажется, понял, почему писать дневники — это клёво. Или ещё не понял... Короче, я в процессе.

Знаешь, что мне особенно нравится тут? Ни за что не догадаешься. Подоконники! Сидишь, ничего вроде бы вокруг не происходит, а там, за окном, забавные вещи творятся. Небо куполом. А под ним всё движется. Всё живёт. Мы тут с котом вместе за жизнью присматриваем.

Есть вещи, которые я пока не понимаю. Например, зачем люди к Рождеству готовятся? Ну да ладно. Знаешь, какой тут аромат апельсинов по квартире разносится? О!

А ещё тут все погружаются в приятные воспоминания и смотрят видения по прямоугольному блестящему листу... забыл, как называется, завтра спрошу. Довольно блёклая картинка, но воображение людей поразительно. Поразительно требует снятия ограничений!

Хочу оставить здесь несколько важных вещей. Кажется, так делают люди. Знаешь, я довольно много выполнил из своего списка, но кое-что произошло само.

Выполнено:
Читать стихи на балконе.
Ходить пешком. Нет, я ещё раз напишу. П е ш к о м.
Получить в подарок детский рисунок.
Впервые в жизни накормить яблоком цыганского коня.
Найти лесные анемоны.
Увидеть двойную радугу. С нашей, конечно, не сравнить. Но тут она забавная — половинчатая.
Пробежать три километра под дождём в июле. Тоже ногами. В оранжевом дождевике.
Посылать письма почтой, ха-ха-ха. Нет, я ещё раз напишу. П о ч т о й.

Услышать дуэт скрипача и гитариста в подземном переходе. Ты знаешь, можно раствориться от звука.
Обжить треугольный домик у озера Калды.
Смотреть на звёзды с земли и тихо петь песни втроём.
Найти настоящих друзей.

Качаться на качелях, глядя на ночной человеческий город. Это такой земной способ полуполёта на месте.

Оставить плоский отпечаток красками на холсте. Теперь я художник.
Хохотать на весь лес.

Пить чай. Много. Различных сортов, различного происхождения, в разных компаниях, под разные разговоры. Семь чашек за вечер! Думаю, в следующий раз я точно хозяйку переплюну.
Люди такие... такие... Ух, в общем!

Как там в конце пишут?
10 декабря 2020 года.
Ха, тут даже время делят на кусочки. Наверное, делиться любят.

У вас бывает такое, когда просыпаешься утром и тебя первым делом приветствует какая-нибудь навязчивая мысль? Вот у меня было так же. С утра крутилась мысль: "Двадцать, двадцать, двадцать".

И что бы это значило?

Первая пойманная ассоциация — цифры года. Но почему три числа? Мда, этот год многих потрепал. И всех изменил.

Может быть, даже кошки стали пушистее. А, нет, это из-за холода, наверное. Но снег точно по-другому падает. Медленнее. Ёлки вокруг стали более красивыми. Но не у всех.

Для кого-то в этом году было много разочарований. Кто-то поверил в то, что високосный год приносит несчастье. Поверил и нашёл кучу поводов быть недовольным.

Кто-то наделал кучу глупостей. У всех из нас многократно был выбор: правильно поступить или неправильно, задуматься о долгосрочной перспективе или махнуть на всё рукой. Буквально: красная таблетка или синяя.

Я слышала, как один человек переживал: "Эх, если б можно было стереть все сделанные ошибки... В нашем мире — только учиться на них, чтоб не повторять."

Но... Что если прошлого нет?

Представь, что твоё прошлое пожрала чёрная дыра. Все обиды стёрты. Все ошибки прощены. Всё плохое отпущено и сожжено в ярком свете, который внутри дыры особо сконцентрирован.

Что бы ты делал тогда? Как бы ты жил после Обнуления?

У меня лично после этого мозги в сторону радости плавно поехали. В семнадцать лет случилась первая перезагрузка: тогда я установила свой первый рекорд по радости — две с половиной недели непрерывного ликования. И оно не зависело от обстоятельств. Грусть не оседала в душе, а улетала, как пыль.

Только представь. Моргнул ты, а небо уже другое. Вдохнул, а вся реальность переписалась заново.

И нет больше цифр, приносящих боль. В душе нет осколков. Ничего не надо собирать, всё целое. Крылья, как огромные паруса, ловят ветер свободы. Внутри бушует невероятная любовь и радость. Тсс! Слышишь эту песню, которая льётся изнутри?

Стрелки часов останавливаются точно на самом прекрасном моменте заката. Секундная зависает где-то рядом с цифрами: два и ноль.

Голос, вкрадчиво шепчущий "двадцать, двадцать, двадцать", затихает.

Ааа! Я в ловушке!

То самое противное чувство, когда тебя держит что-то лёгкое, невесомое, но ты не можешь просто так через это пробиться.

Как будто между тобой и победой стоит тонкое стекло. Его легко можно убрать, но с какой стороны подобраться — не ясно.

Вот, казалось бы, возьми, напиши текст, придумай оригинальную идею, вложи эмоции и приправь всё последовательностью. Как просто!

Просто – за границей стекла. А в реальности ты сначала долго ходишь из угла в угол, потом пьёшь чай, потом рассуждаешь лёжа, долго смотришь в потолок, потом пытаешься утолить голод, которого нет. Потом снова пытаешься собраться, делаешь разминку, садишься думать. Потом три часа ревёшь, потом швыряешься подушками и комочками мятой бумаги. Обессилеваешь и сдаёшься.

Ищешь поддержки. Тебя обнимают. Это работает, но не надолго, потому что, в итоге, никто не может тебе сказать, как решить задачу, которую ты себе поставил. Это твоя собственная проблема.

Приходит осознание: тебя никто не спасёт. В своём творческом процессе ты идёшь один. У тебя с буквами не народный танец, а вальс.

Ты пытаешься поймать ритм, идёшь по осколкам, набиваешь себе шишки по пути. Выцарапываешь из себя текст. А он не выцарапывается.

Снова сдаёшься и снова пробуешь. Продираешься сквозь буквы. Местами влипаешь в болото. Местами впечатываешься в стену. Вот уж где ломаются границы матрицы.

А кто поможет, если спасение утопающих творцов — дело рук утопающих творцов?

Вдруг на телефон приходит реальное уведомление:

"Момент Красного моря…
Перед лицом невозможности Красное море расступается. Как Моисей был загнан в угол и поднял свой жезл, так и ты должен использовать то, что было вложено в твою руку, чтобы пройти через то, что было закрыто до сих пор… новый уровень свободы близок. Не могуществом, не силой расступается Красное море. Именно благодаря упорному сердцу и духу, наполненному внутренней силой, финишер завершит то, что он начал."

Твоя матрица ломается дважды.

Yoko Kanno – Pilgrim Snow ♫
(читать под музыку)

Варежки — на руки. Термос и обед — в сумку. Шарф завязан надежно. Вроде бы всё на месте.
...
Под ногами скрипит снежок. Тропинка уводит в лес. Мимо проходит мужчина с огромным рюкзаком цвета хаки. Мамочки с детьми возвращаются с прогулки. Мальчишки тащат ледянки. Я иду против потока, в гору. До заката ещё далеко.

Сердце немного колотится. Каким будет это приключение? Куда приведёт меня незнакомая дорожка?

Мозг судорожно пытается запоминать детали, чтобы не потеряться на обратном пути. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не хочется пропускать красоту вокруг себя из-за переизбытка логики. Переключаю внимание.

Чем дальше в лес, тем весомее становится тишина. Ловлю на своём лице улыбку. Уклон становится более крутым. Сбивается дыхание: я не очень шустро хожу в горку.

Сбавляю темп. Начинаю замечать вокруг прекрасное: вот заснеженные веточки, вот разросшаяся сосна, вот солнечные пятна на снегу. Неожиданно останавливаюсь — журчит ручей! Чуть не пропустила его из-за сопения.

Забываю о том, что нужно быстро сходить до вершины и вернуться. Кто вообще придумал слово "торопиться"?

Вдоль ручья, по каменной дорожке, бежит пятнистая собака. Вот это раздолье для неё! Целый лес в её распоряжении!

Смотрю в голубые собачьи глаза. Разговариваем взглядами:
– Здравствуй, собака!
– Здравствуй, интересный человек! А не проводить ли вас?

Всё последующее путешествие собака бежит впереди. Ачивка "найди верного спутника" получена. Дзыньк!

Дорога вверх, как гобелен, обрастает сложным узором. В неё вплетаются лыжные строчки, берёзовые перелески, громадные сосны, стук дятла, остановки и — чу! — золотая пыль в воздухе!

Хочется смеяться от восторга. Дёргаю сосны за лапки и хихикаю. Незаметный ветерок подхватывает с верхних веточек снежок, чтобы нежно докинуть ещё больше блёсток мне на голову. Жмурюсь.

Вдруг звук шофара разносится по лесу. Не как трубный зов, а как музыкальный смех. Собака заливисто лает в ответ. То ли смеётся за компанию, то ли настойчиво намекает, что пора продолжать путь.

Поправляю рюкзак. С интересом забираюсь на холмик. Теперь каждый поворот добавляет в копилку новый пейзаж, сравнимый с шедевром мировой живописи.

Солнце добавляет ко всему нежно-золотой оттенок. Скорей бы добраться до вершины. Может, свернуть с дорожки и пойти прямиком вверх?

Сапоги тонут в снегу и цепляются за кустики жемчужной травы. Собака рядом прочёсывает лес. Прохожу под сломанным деревом, которое приняло форму буквы ח. Нашли бы мы его, если бы не свернули с тропинки?

До вершины совсем недалеко. Кустарник под ногами становится гуще. Иней на ветках – толще. Небо – шире и прозрачнее. Лес начинает превращаться в изящный королевский чертог.

Прорываясь через кусты, выходим на открытое место. Солнце встречает победителей широкими объятиями. Время будто останавливается, растворяясь в торжестве света, небесной синевы и звука шофара.

Собака радуется безмерно, заставляя воздух звенеть от заливистого лая. Достаю для неё толстый кусочек сыра. Пытаюсь согреть руки о термос, отворачиваю крышку, чтобы отпраздновать общую победу, но обнаруживаю – чай остыл.

Впрочем, весёлое настроение не улетучивается, а даже усиливается писком блокфлейты, которую я взяла с собой. И даже совсем не хочется никуда спускаться, но нужно торопиться: скоро закат.

Дорога с горы становится сплошным приключением из-за моих скользящих сапог. Кустики, травинки, веточки – всё мелькает перед глазами, а я скачу вниз, заливаясь смехом.

На одном особо крутом спуске даже приходится ехать на куртке. Вжух — внезапно из кармана вылетает телефон.

Что же делать? Копать снег? Забираться обратно по склону и осматривать каждый дециметр снега? Рыдать или смеяться?

Можно было бы сто раз огорчиться и плюнуть на всё, но я решаю петь песни и радоваться вопреки всему.

И знаешь, что? Через полчаса телефон находится! Аллилуйя! Смеха становится ещё больше.

Тем временем, небо розовеет всё сильнее. Понимаю, что нужно срочно набирать темп. Телефон отключается на четырнадцати процентах зарядки. Дорожка под ногами петляет вверх и вниз – то с горы, то на гору.

Ух! Ноги уже еле поднимаются. А подножия ещё не видно. Пытаюсь включить телефон. Запускается. На последних процентах смотрю карту. Понимаю, что нужно свернуть на другую лыжную тропинку. Идти недалеко.

В фиолетовых сумерках путаются дорожки. И ноги. Поскальзываюсь каждые пять минут. Падаю и смеюсь. А что поделаешь?

Неожиданно из глубоких лесных сумерек выныривает город и забирает дыхание. На фоне акварельно-ночного неба дрожат огоньки домов. Кажется, он – живой, и движется. Величественно, как золотая река.

Я тоже чувствую себя живой. Ноги гудят, но в сердце переливается Песня, которую ни с чем нельзя сравнить.

Вся земля полна славы. Иногда это ликование прорывается через толщу событий, и тогда душа отвечает нежностью и непрекращающейся радостью.

Как хорошо, что некоторые моменты длятся вечно. Как хорошо, что моменты можно разделить.

Я нашла себе приключение. (Как будто их до этого мало было.)

Наверное, нужно задать точку отсчёта. Вот бы она была на кольцах Сатурна. Голос в динамике предупреждает: "Пятьдесят пять секунд до начала вечности".

Пространство вытягивается как макаронина. Мысли акварельными нитками закручиваются в тугую спираль.

Авантюрист? Драматик? Переметафорщик или метафизик?

Ничто и никогда не будет прежним.

В детстве я очень любила разглядывать всё живое и неживое. Двор был полон разнообразных сокровищ: я могла часами разглядывать траву, жучков. Следила за всем, что движется. Собирала секретики.

Наиболее яркие и необычные вещицы сохраняла, прятала их в укромных местах на улице или распихивала по карманам.

Один раз, когда я с прогулки возвращалась домой, в подъезде мне попалась изодранная синяя пустая коробочка. Очень маленькая. Картонные кусочки были разбросаны по всей лестничной площадке.

На одном их них можно было заметить край картинки. Меня это заинтриговало. К слову, я была мастер собирать "мозайки". Интересно мне было и то, почему кто-то разорвал картонку посреди подъезда, не донёс до мусорки. Это была почти шпионская загадка.

Не подозревая ничего лишнего, я собрала всю коробочку. Одного кусочка не хватало. Но можно было примерно догадаться, что на крошечной картонке кто-то отпечатал инструкцию, как натянуть что-то на что-то. Мелкие буквы были размазаны. Разобрать удалось только слово из четырёх букв.

Коробочка была отправлена в хранилище для секретиков внутри старой подъездной двери.

Дома родители готовились обедать и мне захотелось с ходу им задать вопрос. Почему-то я знала, что спросить родителей – это правильно. Но также мне было известно, что взрослые, шутя и смеясь, рассказывают детям про аистов и капусту. А логика и опыт наблюдений подсказывали, что в капустных листьях можно найти только гусениц.

Мне нужна была правда. Настоящая правда! По этой причине нужно было так сформулировать свой вопрос, чтобы взрослые не смогли отвертеться. Я думала: "Если спрошу, откуда берутся дети, они мне скажут выдуманное место. Или, ещё хуже, ответят, что от верблюда. Значит надо спросить по-другому."

Набравшись смелости, я подошла к родителям и выпалила: "А вы знаете, что такое секс?"

Мама с папой тогда сильно удивились. И от удивления не смогли сказать ничего лучше, кроме как: "Это когда любящие люди вместе спят". Я попыталась уточнить, но поняла, что никто не объяснит мне, чем отличается обычный сон от секса, и решила надолго закрыть эту тему, не пытаясь ничего искать.

Однако в четвертом классе мы стали проходить тему "Члены предложения". Преподаватель написала название мелом на доске и весь класс взорвался хохотом. Кроме меня.

Помню, я спокойно сидела на последней парте и наблюдала за всеми, как будто через слой стекла. Учительница смотрела мне в глаза. Сначала с долей сомнения, потом уверенно.

Попутно она, улыбаясь, пыталась успокоить класс. Говорила что-то вроде: "Посмотрите, вот Даша же не смеётся". А для меня всё было серьёзно.

Пришлось после уроков в срочном порядке просить лучшую подругу рассказать, над чем так ржал весь класс. Она честно рассказала.

Мне потом долго было противно наблюдать, как люди смеются на тему секса. Раздражали мальчишки, которые бегали по школе, размахивая надутыми резинками. Раздражали девчонки, которые смеялись над многочленами.

Тема-то серьёзная. Любовь, творящая жизнь.