Поднимая простую ветку с земли и сжимая её двумя руками, зажмурившись в направлении солнца. Раннее утро. Под босыми ногами прохлада земли и бодрящая влага росы. Шелест травы и звон тишины наполняют лёгкие. Вдох. Выдох. Снова вдох. Твоя неподвижная фигура застыла как древний маньпупунёр среди зелёного поля. Выдох. Ты здесь один. Наедине с собой. Наедине со своими собственными демонами. Твоё единственное средство победить их сейчас находится между твоих пальцев, между рук. Вдох. Пальцы сжимаются до белизны.

Не открывая глаз ты делаешь резкий и молчаливый выпад на выдохе. Замираешь. Оцениваешь ситуацию. Возвращаешься в исходное положение. Твои демоны отступили. Они не ожидали отпора.

Вновь выпад. Затем ещё один. Шаг. Вдох. Молчание. Сосредоточенность. Взмах. Пауза. Тишина. Твои демоны вновь не выйграли бой. Но ты ведь знаешь, они просто так не сдадутся. Они вернутся, а потому: исходное положение. Вдох. Выдох. Вдох.

Ты помнишь то, что было. Озеро вокруг которого стояли деревья, из-за которых кротко выглядывали пугливые лесные духи. Ты помнишь свой клинок, что лежал у тебя на сложенных ногах и отражал звёздное небо. Ты помнишь как некогда был в этом месте. Ты помнишь. Ты ещё жив. Ты помнишь тонкий звон стали.

Ты слышишь вой создаваемый веткой прорезающей воздух. Выпад. Выпад. Выпад. Шаг. Разворот. Взмах. Удар. Удар. Удар! Пауза.

Ты запыхался, но не издал ни звука. Твои глаза закрыты. Твои демоны кружат вокруг тебя ища момента напасть. Ты их чуешь. Они жаждут тебя растерзать, съесть, утащить за собой.

Ты помнишь как сняв всю одежду прыгнул в воду. Ты помнишь как спешил доплыть. Как круги расходились по воде. Ты помнишь как ты шёл сквозь них под безумный аккомпанемент барабанов сердца. Ты помнишь свой крик.

– Нет!

Взмах. Удар. Крик.

– Я ещё жив! Вы слышите?! Я живой!

Шаг. Разворот. Удар. Отскок. Парирование. Капля росы пробежавшая от глаза по щеке и затерялась в сверкающих утренних слёзах травы..

– Я не ваш! Не ваш! НЕ ВАШ!

Ты помнишь улыбку.

Удар. Удар. Кувырок. Удар.

– Нет! Я не стану пустым! Я вам не сдамся!

Ты помнишь её последнюю тишину.

Вой ветки. Удар. Шаг. Звон стали. Крик. удар. Отскок. Свист ветра. Гул в заложенных ушах. Слеза. Взмах. Выпад. Удар. Прыжок. Неудача. Падение. Звон в ушах и мокрая спина. Новые капли росы скатываются на землю.

– Нет...

Ты отпускаешь свой меч из рук. Твои демоны набрасываются на тебя. Они победили в этой войне. Снова. Ты закрываешь лицо ладонями. Открываешь глаза. Перед тобой только темнота и тепло своих собственных уставших рук. Раздвинув пальцы ты видишь голубое небо и белоснежные фрегаты облаков бороздящие бескрайние просторы. Им нет дела до твоей борьбы. Им ни до чего нет дела кроме свободы. Ты поднимаешь к ним ладонь, пытаясь ухватиться за них и исчезнуть за горизонтом, но не достаёшь. Твоё тело погрузилось слишком глубоко в пучины живого океана твоих собственных демонов и лишь ладонь выступает над самой кромкой. А затем и она сжимаясь в кулак, медленно исчезает.

Ты проиграл. Снова. А затем ещё раз завтра. И через день. Через месяц. Каждый год ты будешь проигрывать эту утреннюю битву с самим собой. Но даже в преклонном возрасте, опираясь на трость как на осколок былого величия, ты выйдешь в поле, подберёшь ветку покрепче, встанешь в позу и закроешь глаза. А затем

Вдох. Выдох. Вдох.

.
Короткие, длинные, умные, злые.
Все духи собрались, глаза их пустые.
Их вопли услышишь ты сквозь сон.
Их руки оставят на шее узор.
.
В лесах как на кладбищах,
В лесах как в пустыне.
Чужбины становятся тебе как родные,
Глаза диких псов источают азарт.
Их избежать поможет лишь фарт.
.
В погоне они придают тебя силе,
До крови сдирая твой смертный покров,
И вместо него, дриады лесные,
Послание пишут для древних богов.
.
Пергаментом служит им твоя кожа,
Словами – символы кровавой луны.
Еловыми иглами тебя обежвожат,
И кровью запишут их тёмные сны.
.
Так ты упадёшь в пучину забвенья,
Услышав вокруг смертельный смрад.
И боги оценят, в них полно восхищенья,
Смотря на бесконечных тел листопад.

.
— Позволь моим рукам коснуться плеч твоих.
— Я позволяю. Скинь мою печаль.
— Позволь, мой терпкий шёпот обовьёт твою душу.
— Усталость, боль из сердца унеси ты вдаль.
— Я не подобен райским кущам, но весь твой голод
Я соберу в свою ладонь, её в кулак сожму.
— ...Но лишь молю, сквозь силу себя не заставляй
Идти вперёд, на ледяную сталь.
.
.
.
Не бойся моих демонов да крыш усталых,
На них горгульи мёртвые, хоть глаз их ещё жив.
Ступай уж по следам, я для тебя оставил их,
И мы дорогой сна, где улыбнётся нам старик усатый,
Дойдём в страну, где каждый век по своему велик.
.
Здесь всяким балом правит свой великолепный бог,
Открытий здесь на каждом луге ворох,
И ты, не забывай, что каждый вдох твой дорог,
Он переполнен знанием и силой тех, иных,
Что в мире побеждали тьму и голод,
Что создавали свет, в могильниках пустых.
.
Не верь словам, закрой глаза пошире,
В твоей душе лежит не сотня не исхоженных путей,
Но лишь один отмерен, который мне по силе,
Его я истопчу сильнее тысячи людей.
.
Пройди за мной на ландышево поле.
Вдохни поглубже аромат пререй.
В лесу, что светел был и тёмен.
На глади озера, средь звёзд ярчайших зёрен.
Подай мне руку, мы вальс станцуем что задорен,
В два отраженья среди тысячи огней.

...

– Ты моё Солнце.

– Такое же, как за кучу километров от Земли?

– Ну всё, теперь ты сама напросилась. Сейчас я тебе покажу "такое же".

– Да ладно, это было действительно мило.

– Нет. Ты не то Солнце, что в нескольких минутах до меня... Нет. Оно слишком медленное. Оно безразличное, хоть и греет. Да, оно прекрасно в своей бурлящей и бесконечно живой но мёртвой сути. Оно огромно... Оно для всех. И вот в этом его главная проблема. Все видят его уже сейчас. А ты... Ты только зажигаешься. И знаешь, что в этом самое прекрасное? Ты звезда иного масштаба. Лучи твоего тепла и света не имеют скорости и направления. Они просто появляются во мне и греют, минуя любые расстояния. Твой протопланетарный диск хранит не одну обитаемую планету, а целых десять. И каждая из них пышет жизнью и красотой. А ещё твой цвет... он находится слегка правее цветового диапазона, кооторый различает человеческий глаз. Он теплее всего, что только доступно в настоящем мире. И научиться различать его можно только зная тебя. Иных способов познания этой невероятной истины попросту нет. Так-что... Да, я не смогу жить без того Солнца, что надо мной. Но без того Солнца, что внутри меня живёт в отражении твоём.... Мне жить и не захочется.

– ........

– "Сама напросилась" ©

– Я разрешаю это даже выложить где-нибудь, мне этого не переплюнуть.

– Только с указанием адресата, aerinn.

Эпсилон

Сегодня без высокого слога и мыслей о чём-то большом. Нет на это сил и идей. В голове вообще будто прокатили шаром с липкой лентой от всего хорошего во имя всего плохого. Чувство потери, чувство ненужности, чувство вины... все они собрались вместе и пытаются урвать кусок меня побольше в своё распоряжение. Не знаю с чего это началось. Хотя, если подумать, то есть одна мысль. Кажется я поверил всем тем, кто начал называть меня "писателем" или "творческим". Поверил, и на радостях споткнулся, прочирив лицом асфальт. Причём прочирив довольно далеко, ведь я пытался ещё что-то из себя выдавить даже когда уже во всю обитал внутри себя, боясь даже заговорить с окружающими. Эдакая картинка из шоу "Том и Джерри" где Том всё ещё бежит, хотя нос его закопан в землю, и позади остаётся борозда.

Не знаю, как мне относиться к тому, что во мне воскресили из мёртвых мечту стать писателем. Она слишком желанна для меня, но лучи её испепеляют всё. Я не представляю как идти к ней. Я не знаю, есть ли жизнь на этом пути. Я даже не знаю, что значит быть писателем. У меня нет ни опыта, ни грамотности. Ничего у меня нет. Пишу я только когда... Не знаю. Когда получается. Стараясь избегать подобного тому, что уже описал или тех-же мыслей что уже вкладывал в какой-то из своих текстов. А сейчас кроме них ничего и нет.

Да, я ною, наверное. А на самом деле я в панике. Долгое время закапывать и убивать в себе что-то, чтобы оно потом вот так-вот восстало и устроило зомби апокалипсис в голове. Никому не пожелал бы. Ведь после этого придётся ещё жить. А как это делать, когда ты мечтаешь о чём-то недостижимом? И вот уж я не знаю, лень ли во мне восстала против этого нового режима в голове или я всё-же пустой, но выдавить из себя строку хотя-бы – не могу. И как же мучительны эти потуги. Мне плохо. Я сгораю, свернувшись калачиком перед грядущим пожаром. Я тихо плачу.

Эридана

Мой дорогой. Ты в порядке? Что с тобой стало? Я так давно тебя не видела и не слышала. Я думала у тебя всё наладилось, а тут.... дай мне руку, милый. Пойдём со мной по моим мирам. Не бойся, они хоть и не по душе тебе, но в них есть то, чего ты ищешь. Вставай, утри слёзы... а хотя... нет. Плачь если хочется. Так грусть и печаль выходят из сердца тяжким ядом.

Проходи сюда и закрывай за собой свои миры. Они не исчезнут. Они останутся. Ты всегда сможешь в них вернуться. А теперь взгляни на это поле, на деревья впереди и на сверкающий город за ними. Сорви цветок у себя под ногами и насладись его реальностью. Не пугайся того, что над нами проносятся стальные громады. Они лишь щит этого места, защита, что оберегает сон и настроение всех окружающих от посягательств... Ну... Прости, но от посягательств твоих миров. С тобой иначе никак. Кому-то же нужно всё разрушить для созидания, да?

Ну что ты на меня смотришь таким взглядом злым но грустным лицом. Это ведь так смешно, что я сейчас не удержусь и рассмеюсь до слёз. Ну хватит. Я то уж тебя знаю. Эх... ты такой смешной порой, когда теряешься и боишься чего-то. Утри слёзы, это сейчас не к лицу тебе и твоему настоящему настроению. Ты ведь чувствуешь себя маленьким мальчиком? Ну так и не сопротивляйся. Ты и есть мальчик! Взгляни на свои руки! Маленькие ладошки с нежнейшей кожей. И лицо и волосы помолодели, да. Да здравствует отсутствие здравого смысла в этом месте! А теперь, пойдём дальше, пока ты ещё не совсем оклемался и не пропал вновь. Я хочу показать тебе кое-что ещё.

Вот, аккуратно, не споткнись переступая через порог. Смотри! Это - океан! Он бесконечен! Мы на единственном клочке суши в этом мире сейчас стоим! Что?! Прости, тут так шумно от волн! Идём в дом!

Вот, тут уже полегче. Этот дом... Я его создала для нас. Он состоит из чёрного и белого мрамора в знак нас с тобой. А, да, правильно обратил ты внимание. Это наш с тобой символ. Мы ведь две части одного. И ни один из нас не может без другого. Мы дети и ученики друг-друга. Мы - единое целое. Да, он придуман не мной и не тобой, но как ни что другое передаёт нашу с тобой суть. Этот образ... Киндред. Прости за плагиат, я знаю, ты его не любишь. Но тебе ведь тоже нравится?

Я вижу ты уже уходишь? Прости, я не удержалась. Я правда очень хочу быть с тобой всегда, а не только в этих объятьях со спины. Чувствовать то-же, что и ты. Думать твоими мыслями. Чувствовать твой запах. Есть твою еду... Я скучаю по тебе. Не бросай меня больше надолго. Я волнуюсь. Да, прости, я плачу. Просто.... Приходи сюда, ко мне. Обещаю, я заварю тебе самый вкусный чай. Ты только... не пропадай. Прошу тебя, любимый.

Когда-то, ещё в незапамятные времена, когда землю населяли существа что были во много раз могущественнее людей, жил чёрный журавль, что всегда мечтал завладеть вниманием всех других существ и стать самым прекрасным из них. Он настолько сильно желал этого, что порой взмывал высоко в небеса, держа в клюве полотна ткани неописуемой красоты. Они развивались за ним и затмевали собой облака и солнце.

Но каждый раз находился тот кто не видел его полёта или не был им впечатлён. И тогда журавль создавал ещё более прекрасные полотна и взлетал с ними ещё выше, чтобы каждый смог разглядеть невероятный узор и мастерство автора. Но каждый раз он замечал, что находились те, кому это было не интересно.

Это действо повторялось очень долго. И может-быть никогда-бы не кончилось, если бы к журавлю однажды не пришла красная лиса.

– Журавль, ты прекрасен, грациозен, строен, умён, талантлив.... – начала она обхаживая своего собеседника

– Да, я знаю. Но я никак не могу объяснить это остальным – сперва обрадовавшись, а затем раздосадовано ответил журавль.

– Ох, как жаль. Ты не заслуживаешь такого отношения. А давай я тебе с этим помогу – хитро продолжила лиса.

– Поможешь? Но как? Ты разве умеешь шить? – удивился журавль.

– Да, и ещё как. Вот ты видел Солнце? Все его знают. Все на него смотрят. А ведь это я его на небо поместила.

– Правда? А из чего ты его сделала, что оно так ярко светит?

– Из воздуха конечно-же – засмеялась лиса.

– А сделай и мне такое-же, только большое, на всё небо! – восхищённо попросил журавль.

– Нет, не получится.Такого я больше не сделаю. Но я могу сделать тебе кое-что другое. Из другого материала. Оно будет в несколько раз более красивым и большим!

– Давай! – обрадовался журавль.

– Только тогда давай договоримся: ты навсегда останешься с ним и будешь показывать его всем, кто живёт с нами на земле ни на секунду не спускаясь вниз!

– Ну... – смутился журавль, не готовый к таким обещаниям.

– Ты уже передумал? Как жаль. А я думала, что ты хочешь быть прекрасным и всеми узнаваемым.

– Я хочу! Просто я хочу иногда...

– Ну тогда прощай. Жаль. Придётся отдать полотно кому-то другому.... – лиса развернулась и медленно начала удаляться.

– Постой! Лиса! Я согласен! – закричал журавль поскакав за ней следом.

– Отлично! Тогда я сейчас-же начну его делать! К завтрашнему утру всё будет готово!

– Хорошо, а где мне...

– Я сама тебе всё принесу. Ты главное будь здесь.

Так журавль и остался стоять на одном месте. В размышлениях он не заметил того, как прошёл целый день. Для него это показалось мигом.А вот лиса успела вовремя и принесла маленькую закрытую коробочку.

– Всё готово. Повернись ко мне спиной – начала лиса

– Зачем – с недоумением поинтересовался журавль.

– Чтобы я смогла правильно одеть на тебя своё полотно.

– А я разве не буду нести его в клюве?

– Нет! Ты что! Оно же невероятно тонкое!

– Тогда хорошо – сказал журавль и повернулся к лисе спиной.

Лиса шустро достала своё полотно из коробки и прицепила его к кончикам перьев журавля. Он даже не почувствовал никакого веса, настолько тонким и лёгким оно было.

– А теперь лети! И помни, ты обещал никогда не садиться!

И журавль взлетел. А полотно потянулось за ним, заволакивая всё пространство, которое он пролетел. Все существа внизу подняли головы удивившись этому необычному зрелищу. Чёрное полотно застилало всё небо и его хватало чтобы окутать всю землю, не оставив никого в стороне.

Журавль был счастлив. Теперь все смотрели на него. Но на душе у него было тоскливо, что теперь он не сможет обсудить свои полотна с зелёной жабой у пруда. Ему было так тоскливо, что он закрыл глаза и долго их не открывал.

Когда же открыл – увидел, что там где он пролетал всё начинало медленно засыпать и погибать. Звери зевали, потягивались. Цветы увядали и прятались. С деревьев падали листья. Даже музыка ветра, звучавшая до сих пор повсюду - пропала. Всё стихло и замерло. Он не понимал, в чём причина, но продолжал лететь. Тьмы с каждым взмахом крыла становилось всё больше и больше.

И тогда он понял, всё дело в полотне, что развивалось позади.Оно было настолько чёрным, что закрывало абсолютно всё. Он поднял голову и увидел Солнце, что сияло теперь только для него. Он вновь опустил голову и увидел как красная лиса в темноте рыщет между спящих существ и собирает всё самое ценное, что у них есть.

Опечалился тогда журавль и решил приземлиться у пруда, где всегда раньше ждала его жаба. Но когда он приземлялся, полотно зацепилось за ветки мёртвых деревьев и порвалось, оставив зияющие дырки в ткани. Тогда он резко рванул обратно в небо, но некоторая часть зацепившаяся за горные хребты оторвалась и распластанной, широкой змеёй спустилась на землю. Там где она упала - образовались огромные ямы, что раньше были землёй. В них не было ничего. Только бездонная пустота и чернота. И не было в них больше того, что раньше жило на тех землях. Всё исчезло.

И заплакал тогда журавль, и слёзы его брызнули на чёрное полотно что он нёс, создавая на нём длинный узор искрящихся и переливающихся светом капель-слёз, что лежали рядом с дырками от ветвей деревьев. И полетел он захлёбываясь слезами дальше, не зная, что делать. Не сразу заметил он, что тёмная пелена больше не окутывала землю перед ним, а лишь стелилась за его крыльями.

А существа, проснувшиеся от света, пришли в себя и увидели журавля, что нёс огромное и прекрасное полотно за собой, наполненное чудным узором из светящихся точек и заплакали от этой невозможной красоты. А слёзы их покатились по земле до самых глубоких ям и начали их заполнять солёной водой.

И когда журавль вновь глянул вниз, он увидел. что Солнце теперь вновь освещает землю, а существа смотрят на него и плачут от восторга. Тогда он перестал плакать сам и продолжил лететь дальше. Он видел, что все восхищаются им, что все ему рады. И он был счастлив. но он боялся, что когда-нибудь может устать и чёрное полотно вновь падёт на землю... Тогда он пообещал на сей раз себе, что больше никогда не приземлится.

Со временем существа перестали слезами встречать журавля. А зияющие провалы наполнились их слезами до краёв создав океаны. А мир обрёл вторую форму жизни - ночь, что вечно играла в догонялки с днём. Так и продолжалось из года в год, из века в век.

Так чёрный журавль и летает до сих пор по небу, неся за собой прекрасное полотно с белыми точками, что люди позже назвали "звёздами”.

.
Я — звёздный архитектор.
Мной звёзды были зажжены в веках.
Дорог несметное количество построено под ними.
Поколенья Вечных погибали в мире.
От гомона до тишины спускались их уста.
.
Я — звёздный скульптор.
Руками твёрдыми я создал свет.
В нём поместились все радости, печали,
Играя, как на скрипке, звёздными лучами,
Творили Вечные, вникая в мой завет.
.
Я — звёздный музыкант.
Бродя сквозь все свои творения,
Не различая, где для прочих свет и тени,
Я сочинил мелодию, что поднимала их в веках
И создавала жизнь в холодном, вечном теле.
.
Я — звёздный писарь.
Моими буквами исписаны все строки кратких книг.
У Вечных — кодекс, фильмы, сказки и пророки.
И Вечные все говорили то, что им велит язык,
А в тишине запрятали свои пороки.
.
Я — звёздный ученик-учитель.
Веду за своим голосом всех тех,
Кто внемлет истине, чьи сны — оковы,
Чьи потайные помыслы греховны,
Чья вечность не имеет цвет.
.
Я — звёздный странник.
Находя свои осколки утешенья,
Не подбираю, лишь сохраняю в памяти, как украшенья,
И всю дорогу за собой веду я хлебный след,
Что Вечные преследуют, не зная хлада одиноких бед.
.
Я — звёздный сын свой и отец.
Я создавал всё, и я же разрушал.
Пустынный космос наполнял напевами то радости, то острой боли,
И Вечным даровал как счастье, так и хвори,
Но верил — не падёт их незабвенный свет.
.
Я — звёздный я.
Касаясь каждой водной глади,
Я не боюсь оставить в ней лицо своё —
Ведь сколь бы рябь не искажала ноты в серенаде,
В ней остаётся жизнь и слово,
В сердцах подписанное как “моё”.
.
Я — звёздный твой.
Слова из твоих уст прошли по разуму канканом,
Коснулись чувств, эмоций, планов,
Прошли по тропам, избежав капканов,
И врезались туда, где обитает боль,
Оставив смысл, сражающийся с тьмой,
И светлый вкус с победных чарок,
В которых в этот раз не алкоголь.

Редактура: Aerinn

- YouTube

Сегодня я хотел бы начать... попытаться начать писать нечто большее, чем короткую миниатюру. Я не уверен, что готов. Но... Я хочу поставить эту цель перед собой. И в качестве обещания и материальной точки оставляю эту запись здесь.

--

Поляна посреди леса была абсолютно пустой. В ночном мраке не было видно ни зги. Только уханье сов и шелест мелких зверей наполняли пространство вокруг. Лес, пусть и не весь, спал в ожидании утра, дабы обрести жизнь и пробудиться. Время текло медленно и обволакивало стволы вековых деревьев, тревожило сверчков, что медленно стрекотали в траве, замедляла биение сердца змей и их добычи. Чернота лишь дополняла это чувство, создавая в пространстве объём и вес. Даже воздух здесь был ощутим как прикосновение чего-то вязкого, тягучего и бесконечного.

Тишину нарушил приближающийся звук шагов. Бега. Он пытался вырваться из лап этого места, выбиться наружу, разрушить взвесь из кромешной тьмы. Стать чем-то важным, встать во главе всей этой идиллии. Шаги всё приближались, слышалось дыхание. Тяжёлое дыхание запыхавшейся девушки. Она бежала сквозь чащу куда глаза глядят, а глядели они в пустоту. Едва заметны были всхлипы и стук её сердца. Она боялась. Она невероятно боялась того, что за ней гналось и просто бежала прочь, не задумываясь куда именно ведёт её звериная тропа.

За ней послышались ещё шаги. Медленные. Уверенные. Шуршащие по траве в такт неведомого ритма звенящей темноты леса. Зловещие шаги. Они знали этот лес так-же, как он знал их, медленно идя по его невидимым дорожкам, выбирая кратчайшие пути до своей жертвы. Они точно знали, что есть более быстрые способы пересечь лес, чем идти напрямую. Эти тени своим пугающим маршем медленно приближались к девушке, практически не слышно напевая тёмный и зловещий напев.

Жертва убегала, стараясь бежать всё быстрее, но каждая ветка на пути оборачивалась остриём ножа, каждая травинка превращалась в острую иглу. Змеи бесшумно выползали из нор, чтобы так-же бесшумно и молниеносно нанести свой болезненный укус. Девушка молча бежала дальше, стараясь не издать ни звука, стараясь не замечать боль, стараясь разорвать пелену ужаса и кошмара окутывавшую её, чтобы иметь хотя-бы призрачный шанс скрыться. Только тяжёлое дыхание и треск сухих веток выдавали её. Она беззвучно плакала. Её слёзы смешивались с кровью и падали на земь. Она знала, что сам лес восстанет против неё. Она знала, чем это закончится. Но не хотела в это верить и продолжала бежать.

Медленные шаги слышались в попутном дыханию тьмы направлении. Они уже были рядом, дыша в затылок убегающей девушки. Ядом отравляли весь воздух вокруг себя, заставляя задыхаться свою жертву. Но ничего более. Они лишь шли следом. Они лишь ждали.

Кровь стекала по свисающим и обмякшим рукам. Ноги занемели и едва слушались тела. Слух окончательно проникся бездной и позволял лишь роскошь слышать биение собственного сердца. Глаза не видели ничего из-за попавшей в них крови, слёз и пота. А ветви всё продолжали взрезать юную кожу девушки и протыкать её тело. Звери всё чаще нападали на неё, не позволяя двигаться дальше. Но девушка всё ещё бежала. Хромая, не видя, не слыша, не чувствуя - бежала в глубь. Бежала чтобы жить.

Преследователи остановились. Перед ними было ещё тёплое тело человека. Оно ещё недавно бежало впереди них и оглядывалось в панической спешке. А затем оно медленно и спокойно опустилась сперва на колени и вовсе легло на землю, будто просто поддавшись усталости и уснув на мягком мху. Оно уже ничего не чувствовало. Его глаза были пусты. И тогда люди в чёрных мантиях обступили его и достали клинки, затем вонзили их в самую густую темноту перед собой, кромсая и вынимая то, что было их по праву этого места.

А девушка всё бежала вдаль не чувствуя ничего. Ни ветра, ни боли. Не чувствуя, что ещё двадцать шагов назад она умерла.

--

– Эй вы там! А ну ка слезли! – какой-то пузатый дядя орал внизу глядя на нас, забравшихся по колоннам на самую верхотуру строящегося дома. Отсюда этот внушительный мужчина казался совершенно незначительным со своими требованиями.

– Только если станцуешь для нас во-он с той девушкой! – прокричала Алия ему в ответ указывая на идущую мимо женщину. Женщина поспешила скрыться за углом – Ну вот, ты упустил свой шанс!

Алия засмеялась столь заразительным смехом, что не смог сдержаться даже я.

– Я звоню в полицию! Не советовал бы вам иметь с ними дело! – даже отсюда было видно, как покраснел от злости мужчина.

– Звони-звони и не забудь в подробностях описать как ты спал на посту пропустив нас мимо всех камер! Болван!

Мужчина кинул от злости каску об землю. Раздался треск. Мужчина тут-же поднял её и начал осматривать. Он ещё немного постоял, покрутил головной убор в руках, затем надел его и пошёл обратно, к себе в каморку, махнув на нас рукой.

– Ты жестока – обратился я к девушке.

– Это ты слишком добр и нежен. Он выдержит, ничего с ним не будет. Зато в следующий раз будет внимательней. А то из-за так...

– Да-да, я слышал уже это. Чёртова радикалка.

– Ты даже представить не можешь, сколько во мне этой чёртовости – гордо заявила она пытаясь изобразить злобный взгляд глядя в мои глаза.

– Нет. Не боюсь.

– А зря. Я ведь не пожалела бы тебя, будь ты на месте того охранника.

– Но я не на его месте, а на своём. Думаю мы с ним мало чем похожи. Иначе ты бы не была здесь сейчас.

– На крыше недостроенного дома крича на всю округу на малознакомого мне пузана? О-хо, да ты плохо знаешь меня, чел!

Алия толкнула меня слегка от себя и побежала в сторону. Её не смущало, что позади меня была пропасть в 10 этажей. Впрочем я смог удержаться и не упасть.

– Уоу... я же мог... – начал было возмущаться я, но затем взглянув на девушку, что показывала мне обеими руками фак и нагло смеясь удалялась куда-то вдаль, решил не продолжать, а лишь подыграть – Ну всё! Сейчас рога то я какому-то чёрту пообломаю!

На крыше дома не хватало ещё панелей и было много зияющих провалов. А ходить по тем, что уже были установлены было опасно. Но нас это не смутило. Мы начали скакать как ума лишённые по столбам и островкам бетона играя в догонялки, где я должен был догнать и поймать, а она незаметно поддаться, скрывая в этой лжи своё желание быть пойманной. Ветер свистел в ушах, рычание автомобилей было внизу, несколько заблудившихся голубей забили крыльями о воздух, когда мы спугнули их пролетев ураганом мимо.

Этот недостроенный дом, что станет после жилищем многих других людей, даже в таком первобытном состоянии как сейчас, казался мне чем-то невероятно уютным. Быть может я даже хотел бы принести сюда палатку и встретить здесь закат и рассвет, разведя костёр прямо посреди города, наплевав на законы и правила.

– Б*я! – послышалось впереди. я мгновенно вынырнул из своих размышлений. Алия подскользнулась и пыталась балансировать на краю чтобы не упасть. Не казалось, что ей это удастся.

Я был недалеко и мне не составляло трудности подать ей руку. Но бог коварства или типичный проказник чёрт был сегодня особенно щедр на сюрпризы. Вместо руки помощи я схватившись за её руку, споткнулся и оказался по ту сторону баланса, что так старательно пыталась избежать девушка. Оказался за чертой и втянул в это её.

В голове всё съёжилось, сжалось. Появилось чувство нереальности. Будто это сон. Будто это всего-лишь фильм или игра и что всё это не взаправду. Время замедлилось. Я начал ощущать его течение. Казалось, что я могу даже коснуться его. А мы тем временем уже не имели и шанса за что-то зацепиться, вылетев окончательно за пределы границ крыши дома.

Я смотрел на застывшую гримасу ужаса на лице девушки, держа её и не отпуская, сжав её мёртвой хваткой. Алия кричала и пыталась вытянуть свою руку, но вместо этого лишь притянула к себе меня. А я смотрел на неё отсутствующим взглядом и пытался жить. Наверное, я умер ещё до того как это почувствовал.

.
По стрелке на каждых часах отсутствует.
Где-то час незаметен, где-то год, где-то два.
Я едва не тону в предчувствиях,
Что грядёт неотвратная, чёрная мгла.
А за ней по пятам похрустывая
Тянется жизнь, отнюдь не моя.
Она ждёт пока ошибусь я,
Страшно щурится, зная - права.
Я бегу от неё сквозь еловые прутья,
Разбиваю лбом стены, теряю себя.
А она в погоне за мной не стесняется,
На снегу выписывать кружева.
Ей не важно как долго и тяжко,
Как невозможно будет бежать.
Она знает своё, что ей важно,
Что не нужно ей долго страдать.
Она знает, как только силы
Придадут, покинув меня,
Стрелки двинутся,
Ворота закроются,
И бежать уже будет она.