Что люблю - так это работать голой на кухне с мокрой головой. Есть в этом какой-то шарм. Ещё чашку чая рядом. Раньше ещё была сигарета, смотрелось ещё более эффектно, но здоровье, как говорится, важнее.
Сделать за утро средней приятности задачу и знать, что этот этап уже пройден - бесценно. Вообще, я ощущаю себя какой-то супер-активной последние дни. Пинаю девчонок по организации одного там события, на работе туда-сюда что-то делаю, гуляю, танцую дома и в метро пританцовываю, пою чего-то, за кошкой по дому гоняюсь с воплями "кто тут самая любимая коооотя?" - вот это всё. Это, конечно, хорошо, я всегда пользуюсь такими периодами активности, чтобы закрыть дыры после периодов "ничего не могу и не хочу делать". Ну и впрок немного тоже, понятное дело.
В общем, это очередной пост из серии "как всё хорошо". И пусть так и будет. Желательно, у всех.

Уже второй раз на этой неделе мне снится своя смерть. Неприятно.
Я не помню первый сон, но второй вышел даже забавным. Я была юношей, причём более-менее знатным английским юношей. Я помню на себе одежду - рубашку, брюки, что-то типа пиджака, но не пиджак. У меня во сне была мама и трое старших сестёр. Потом мама родила ещё одну девочку, и на момент сна девочке было лет шесть. Она была злая, как дети из фильмов ужасов, но мама её любила, а меня любила только до её рождения, а потом возненавидела. Потом с девочкой что-то случилось и она умерла. И мама начала снова относиться ко мне мягко. И вот мы едем куда-то по дороге, вдоль которой вода, болота, что-то такое. Мы почему-то едем не в кузове, а в открытой части машины. Мама засыпает, я вижу, что впереди резкий поворот, но мы не поворачиваем и падаем в ледяную и грязную воду. Машина тонет, я тоже быстро иду ко дну, даже не пытаясь выплыть, волнуюсь только за маму. Касаюсь дна и просыпаюсь. И, по ощущениям, умираю, конечно. В смысле, во сне.
Несколько секунд после пробуждения не могла пошевелиться, и тело ощущало себя так, будто меня окатили холодной водой, даже мелкая недолгая дрожь прошла.
Проснулась испуганной и уставшей. Заснула ещё на час без снов. Добречко, в общем.

Мне бы хотелось хоть раз увидеть себя глазами любящих меня людей.
Мы же с ними, формально, видим одно и то же - я в зеркале, они перед собой. Но я вижу синяки под красными глазами, волосок на брови недощипанный, складку на боку, грудь странной формы, прыщ на подбородке и следы от прыщей под носом. Я вижу неидеальную кожу в зоне декольте, вижу руки, волосы на которых слишком тёмные, вижу бёдра, на которых целлюлит, вижу неровную талию и живот, который неплох только своей верхней половиной. Вижу спину, по которой от талии вниз растут заметные волосы. Вижу неправильную и неодинаковую форму ногтей и не слишком длинные пальцы. Я, конечно, вижу и хорошее, но плохого как-то больше.
А люди, которые меня любят, при этом любят без макияжа, видят что-то другое. Наверное, видят большие внимательные глаза, которые карие, но зелёные на дне, когда я радуюсь и в солнечную погоду. Видят волосы, которые слегка рыжеют под солнцем. Ключицы видят тонкие и красивую нежную шею. Пухлые губы и забавный курносый нос. Видят тонкие запястья и просто само наличие талии. Отличные бёдра и попу видят, и ещё довольно узкие ступни. Красивую и даже, наверное, сильную спину. Скулы видят, румянец. Видят жесты мои и движения. Видят, как я руками своими небольшими пеку пироги, завариваю чай, что-то вяжу, заплетаю волосы, мну уставшие плечи.
Я ведь знаю, что всё это во мне есть, то, что эти люди во мне видят. Почему же я сама не могу пока это видеть большую часть времени? Я стараюсь, честно. Однажды, надеюсь, наступит время, когда я буду смотреть на себя только так.

Я не представляю, как живут люди в маленьких городах. И я поняла, за что я ещё люблю Москву.
Итак, в Москве живут почти двенадцать миллионов людей. Из них примерно дохрена ездит в метро. И в среднем раз в две недели в метро я встречаю знакомых людей. Знакомых моих явно меньше миллиона, но это не мешает им регулярно находиться среди большого потока. В маленьком же городе, я помню, было невозможно на улицу выйти, чтобы не встретить знакомого.
И вот ситуация. Вчера, значит, ехала в метро, никого не трогала. Зашла в вагон на курской, и прямо передо мной оказался мальчик (именно мальчик, даже не парень), который за мной ухаживал, и с которым у нас ну совсем не сложилось. Он хороший, просто очень мальчик, наивный и невзрослый. И в меня тогда как-то сильно влюбился. В общем, не получилось. И мы не общались, есессьно, уже несколько месяцев. Когда я зашла в вагон, я моментально его узнала, хоть он и стоял в пол-оборота и немного за чьей-то спиной. Я надеялась, что он меня не увидит или не узнает. И быстро рванула в другой конец вагона, и стояла там две станции, потом повернула голову, увидела, что он на меня довольно внимательно смотрит и на ближайшей станции (за одну до нужной) вылетела из поезда, потому что это невозможно. Мне неловко, тому парню несчастному неловко, зато я прогулялась, это, конечно, плюс. И вот сегодня с утра он смотрит мои сторис, хотя несколько месяцев вообще не появлялся на моей странице в инсте. И вот мне снова неловко, а ему неприкольно.
И я вот думаю, что либо людей в маленьких городах таким невозможно смутить (потому что тогда пришлось бы смущаться ежедневно практически), либо они бедные лапушки, и я им очень сочувствую.
А в Москве не так уж и сложно никого не встретить. И можно побыть одному, это тоже довольно легко. И вот за это я её очень, ну очень люблю. Но когда я начну встречать знакомых ещё чаще, я, наверное, не выдержу, и снова куда-нибудь перееду. Где не так много знакомых уже есть, и куда не переезжают пачками те, кто был в маленьких городах.

В последнее время мне чаще стало быть стыдно. Я вспомнила, что пока мне было очень плохо, мне почти никогда не было по-настоящему стыдно. Теперь мне, в целом, очень даже хорошо, но чувство стыда вернулось.
За что угодно. За не супер-аккуратный ответ на комментарий, за юбку, которая предательски ползёт по бёдрам вверх во время ходьбы (избавлюсь от неё нахрен), за волосы, которые на этих бёдрах видно, за кусок тортика, за синяки под глазами без слоя консиллера на них. За каждую мелочь. При этом я знаю, что стыд - это не то чувство, с которым должен жить нормальный здоровый человек.
Что я с этим делаю? Ну, в целом, примерно ничего. Делаю то, что считаю нужным, и надеюсь, что рано или поздно мне станет нормально. И делаю вид, что мне нормально. В перерывах глажу котю. Такие дела.

А вообще, мы с человеком чудесно съездили на дачу. Действительно очень хорошо. Мы пекли картошку, жарили сосиски, сделали батоно-пиццу. Сходили в баню, четыре раза дошли до дачного магазина. Сходили в лес, повалялись на поляне, обсудили правильные и неправильные моменты в воспитании детей, я почитала книжку, он куда-то позалипал. Я отдохнула. Я восхищалась каждым кустом и каждым цветочком, потому что не видела всего этого толком с прошлого лета. Я надышалась. Я мало о чём думала, много смеялась и много любовалась человеком, который заботится обо мне. У меня даже зуб болеть перестал, честное слово. И тело было лёгким-лёгким.
Сейчас я дома, и тело уже чуть отяжелело. Я хотела бы как-нибудь провести лето вдали от города. Иногда я мечтаю о декрете (хоть и знаю обо всех его трудностях не по наслышке), потому что в нём можно делать много интересных вещей. Волосы там фигануть в интересный цвет, на всё лето умотать на дачу или в деревню, или к маме во Владимир. Такое вот всякое. Ну и ладно, в общем-то. Всему своё время.
Пока вот сходила на рыночек и впервые купила творога в свой контейнер, без пакета. Творог оказался совершенно восхитительным. Магазинный я не могу есть без сметаны, варенья или сгущёнки, а к этому вообще ничего добавлять не хочется. Идеально немного кислый, влажный, приятный, плотный такой, но не зернистый. Ну и приятно, что продавцы не удивлялись ни контейнерам, ни мешочкам. Одна только спросила, в чём я мусор выношу. Рассказала, что пакеты материализуются дома, даже если их специально нигде не брать, и мне от этого грустно. А так - есть газетки. Да и вообще, пока делаем посильные вещи. Потом распространим. Тётечка сказала "хорошо" многозначительно и отпустила меня с миром и клубникой. Клубника вкуснющая нынче, не розовая, а аж бордовая, но ни одной мягкой. Сладкая и крупная, я не знаю, где такая растёт, но это божественно. Почти так же, как творог, собственно. Самое божественное в ней то, что её нужно всю съесть за сутки, иначе испортится всё же. Ну, то есть знаете, в детстве часто вкусненькое оставляешь на потом, растягиваешь. А тут можно и нужно всё вкусное разом! Когда ещё, спрашивается. Я вот и июле к маме на ягоды приеду и ещё там будет так можно. И будет мне счастье.
Сейчас счастье тоже есть. Просто другое, поменьше и домашнее. Я люблю свою простую, без особых наворотов, жизнь.

Мне задали недавно вопрос: зачем знать про то, что ты не можешь изменить? И он поставил меня в тупик.
Знать нужно затем, чтобы, когда будет возможность, начать что-то делать. Чтобы держать в голове эту информацию и искать возможность хоть как-то повлиять. Может быть не активно, но помнить о такой надобности. В конце концов, чтобы точно это не поддерживать.
Я знаю, что в России более двадцати миллионов человек живут за чертой бедности. Я знаю, что в России женщину, которая не может безопасно уйти от мужа-насильника, отправят обратно к нему, ждать, пока он её убьёт или сильно покалечит. Я знаю, что люди, которые пишут и утверждают законы, по которым нам надо как-то жить, не только просто живут за наш (и за мой лично) счёт, но и шикуют, и всё это в ущерб медицине, образованию, дорогам и чему там ещё. Я знаю, что в России пытают людей. Я знаю, что выйти на митинг и не бояться того, что тебя загребут, очень сложно. Я знаю, что в России подкидывают наркотики, и это распространённая практика. Я знаю, что на самом деле практически никто не занимается проблемой мусора.
Могу ли я изменить хоть что-то? Значительно повлиять? Нет. Значит ли это, что мне нужно закрыть глаза и не видеть всего этого? Вообще нет. Я предпочту знать самое страшное, чтобы не бояться не известности, чтобы знать проблемы и их виновников в лицо. Чтобы не содействовать. И чтобы не попасть в группу риска, хотя почти все мы давно уже в ней.
Ну и, конечно, как я постоянно пишу, можно делать хоть что-то. Быть той маленькой точкой, каплей, которая будет подтачивать незаметно всё это безобразие вокруг. Как? Рассказывать другим. Может быть, кто-то из ваших знакомых решит внезапно делать социальный бизнес, и он будет крутым, и поможет хоть кому-нибудь. Может быть, вдохновлённая вашей поддержкой девушка уйдёт от парня, который поднял на неё руку. Может быть, женщина, которая стояла в очереди за вами, увидев ваши многоразовые красивые мешочки, захочет себе такие же, и сократит потребление пакетов. Всякое может быть, если делать то, что считаешь нужным и важным. И, конечно, посильным.
Вот я и делаю.

Мне в дверь вчера постучались немного прошлого. Точнее, позвонило. Но это не суть. Вчера вечером, когда я стояла и ждала своего человека, чтобы провести отличные выходные на даче, мне позвонили с незнакомого номера.
-- Привет, Насть. Узнала?
-- Нет.
-- Ну угадай.
-- Миша?
-- Ага, Миша.
Не знаю, насколько ледяным был мой голос, но по моим ощущениям, даже через чур. Да и к лучшему. Он дрожащим голосом сказал, что у него финансовые проблемы и попросил помощи. Ему 27, мне 21, между нами была куча эмоций и расстались мы не мирно. Он копил на ипотеку, собирался в этом году брать. У него есть минимум две подруги и мама, а ещё была неплохая работа. И он звонит мне и просит денег.
-- У меня у самой трудности. Спроси у своих друзей.
-- У меня нет друзей. Ладно, извини, что побеспокоил, это было неправильно. Пока.
Во мне не дрогнуло примерно ничего формата "до сих пор влюблена". Вообще нет. Только человеческое "человек в беде, может все же смогу помочь". Написала СМС, уточнила, в чем дело и извинилась за резкость. Сказал, чтобы не переживала, и что я добрый человек, а он был бестактен. Сегодня утром позвонил ещё раз с незнакомого номера, сбросил, не успела взять. Написал, что по ошибке. Окей.
А я рассказала все своему человеку, потому что не вижу смысла скрывать. И сейчас сижу напротив и радуюсь, что я здесь с ним. И рада, что он не Миша. Внутри разлилось чувство, что здесь и сейчас все правильно.

Из хороших новостей: я бросила сталкерить некоторую особу, которую сталкерила почти пять лет, если я правильно подсчитала. Соц.сети, ничего большего, и она не знала об этом, скорее всего, но это не значит, что это не было мерзко и нехорошо с моей стороны. Было. И мне самой это тоже не давало ничего хорошего. Первое, что давало - комплексы. Но я не знаю, как это работает, потому что даже осознавая, что мне каждый раз становится после этого хуже, я заходила к ней на страницу, жадно читала, то, что она постила, осуждала и всё такое.
Я пошла к психологу, чтобы решить эту проблему. Психолог быстро забила на неё и перевела фокус в другое место. И я продолжила сталкерить. Я перестала ходить к психологу. И где-то неделю, что ли, или даже больше назад, я решила, что не буду этого больше делать. Я просто больше не хочу чувствовать себя хуже кого, злиться, завидовать и всё такое прочее. Я поставила на неё блок в инсте, чтобы и соблазна было меньше. И с тех пор я ни разу не попробовала зайти ни на одну из её страниц. Для меня неделя без этого - как для некоторых неделя без сигарет, серьёзно. Очень хороший результат.
Не сказала бы, что меня как-то ломает. Пару раз была мысль зайти и посмотреть, но потом я вспоминала о своём решении и переключала фокус внимания на что-то другое. Я уже пыталась заставить себя просто не заходить (ну сложно что-ли?), но не получалось. Но я уверена, что это последний раз, который и будет удачным. И пока всё так и есть.

Я сегодня никакая. Я каждый раз после политической тусни никакая. Потому что каждый раз это тыкает (сама себя тычу) лицом во всё то, на что так хочется закрыть глаза. Но нельзя. И поэтому я хожу и буду ходить туда.
Но сегодня я разбита. Моё эмоциональное состояние прямо переносится на тело. По дороге домой я всё время хотела сесть, но каждый раз останавливала себя, зная, что я так могу до дома добраться только к ночи, потому что если сяду - встану совсем не скоро. Я ощущаю себя так, будто у меня температура. Мне тяжело. Меня ломает. Я плакала сегодня два раза. В первый раз от осознания своей беспомощности, второй - от усталости.
Про беспомощность я неправа, конечно. Мой друг говорит: это всё того не стоит. Все эти сломанные судьбы борцов за свободу, все эти задержания, всё это не окупится. Моя мама говорит: всё, что у нас есть, было завоевано огромным трудом, и было много жертв, и только поэтому у нас всё это есть. Ничего не давалось большинству людей просто так. У нас нет рабства, женщины могут голосовать, мы имеем возможность заниматься предпринимательской деятельностью и ездить в другие страны. И ещё много чего можем. И всё это для нас когда-то завоевали. Я уверена, что люди, которые выходили и бунтовали тогда, испытывали те же чувства, что и я сейчас. Безысходность и отчаяние. Но они продолжали, потому что были правы. И я буду, потому что я права. И я хорошо осознаю, что результат, возможно, будет только через десять или двадцать или пятьдесят лет. Но это значит, что мои потомки будут жить лучше, чем я. А это для меня важно.
В общем, ребята, нехорошо мне. Но это нормально. И это пройдёт, и я снова буду бодра, весела и готова к свершениям. А пока вот я дома, я села, и теперь уже не скоро смогу встать.