Я не люблю, я пребываю в любви. Это поток, растущий из моего сердца. Нет такого действия и описания к нему словами, которое бы смогло передать это чувство. И вместе с тем, каждый вдох и выдох проявляются в мир любовью. Сверкают две её грани, равные по красоте и значимости - принятие и отпускание.
Ты говоришь, что любовь - это то, что случается между людьми. Совсем простое определение, но какое точное. Любовь не моя и не твоя, она между нами, это не действие, а состояние. У него нет имени, кроме наших имён, у него нет тела, кроме наших тел, у него нет жизни, кроме нашей жизни.
Любовь невозможно не найти, её только встречают. Так узнают свою душу, обретают целостность, творят чудеса.
Вы точно её не упустите, она и есть вы.
Эта любовь никогда не перестанет.

Мне нравится характеризовать свою поэзию как античное сновидение.
Написание текста всегда напоминало мне процесс археологический или химический даже. Слова уже существуют, осталось их проявить собой.
На некоторые строчки нужно чуть больше времени, скажем, как для выращивания кристаллов медного купороса. А кое-где не хватает тех самых слов, приходится поискать как следует в черепках, что были когда-то амфорой.
Как скроен текст, как он соткан? Это любопытство не даёт моему сердцу охладеть к письму.
И может быть, мне тоже однажды приснится нечто гениальное, как таблица Менделееву? Кажется, это уже происходит, и по кусочкам я собираю свой путь домой, чтобы когда-нибудь вернуться.

Я танцую под рингтоны звонков, в супермаркетах, на дачах у писателей и среди античных руин. Как мне это подходит!
Amor fati - любовь к собственной судьбе, для меня это выражение про любимое чувство ликующего фатализма.
Не стоит беспокоиться, всё уже свершилось. Мир пребывает сейчас в самом своём начале и в самом своём конце, время идёт насквозь, время меня обнимает.
Я пишу стихи на краю необратимой красоты, за секунду до освобождения от предыдущего.

Встретите мое лицо на невольничьем рынке в Кучук-Стамбуле или в фильме новой французской волны? Знайте, это всегда будет история о счастье чувствовать себя живой, совпадая со своей судьбой.

Это пылает мой венецианский букет позавчерашней осени. Он не увянет, ведь он уже мёртв. Стоит и наблюдает за собственной смертью. Как и Венеция - днём настолько цветущий город, что ночью приходит потустороннее отчаяние. Это не плата, не откуп, а гармония и красота.

Я это видела и чувствовала, поэтому понятней ничего не знаю. Об этом, наверно, и все стихи. Мои и не только.

Поэтому давайте же праздновать случайность как высший смысл. Завтра настанет морозно-чистый лист, который мы сочтём отпущением всех грехов, придуманных или настоящих, как сам выберешь.

Это завтра было вчера.
Это завтра не настало никогда.
Это завтра будет сейчас.
Это завтра есть всегда.

Я часто встречала всё контролирующих женщин на своём пути. И сама была очень контролирующей персоной на пороге взросления. Мне казалось, что волевым усилием можно перекроить весь мир по своим меркам. И предъявляя высокие требования к окружающим, прежде всего я спрашивала с себя. И - боже мой - как я себя наказывала!
Например, за болезнь.
Я думала так: если все контролировать - питание, сон, спорт, то заболеть нельзя. Заболевают только те, кто ведет себя безответственно. Такую схему можно применить и к другим сферам жизни, но у меня вот так. Вслух я не высказывала эти мысли, вроде как я воспитанный человек, не буду же других осуждать, но от замалчивания делалось только хуже в психологическом смысле.
В итоге - загнала себя в критическое состояние.
Я очень часто встречала контролирующих женщин, все они были были несчастны, глубоко в душе напуганы своей жизнью и невозможностью понять, что со всем этим делать. В мире контроля перспектива всегда мрачна, сколько бы ты ни выжимала из себя "свет" порядка и плана.
Контролирующие женщины при всей видимости бурной деятельности в основном стоят на месте, парализованные изнутри.
Это какой-то навязанный миф, что взрослые должны брать все под свой контроль, это иллюзия, что взяв всё под свой контроль, должно непременно настать счастье. Чтобы понять эту простую истину, мне пришлось пройти стадию "всё контролирующей женщины".
Конечно, периодически я ловлю себя на образе тоси-боси-бизнес-леди, но с тех пор как начала практиковать игровой подход ко всему на свете, намного легче стало, скажем, по-доброму посмеяться над своими же ожиданиями и тем, что получаю в реальности. Или не пытаться доказать, объяснить что-либо человеку, которому боль душевная не даёт возможности говорить спокойно, раз он так рьяно кидается защищать свои позиции. Потому что любые позиции в общем-то смешные, жить, думать, делать можно что угодно, не навязывая другому, принимая, уважая такое же его право жить, думать, делать иначе.

Когда на меня начинают "наезжать", я беру время, чтобы "посмотреть в человека посильней". Увидеть центр, исток такого давления. Насколько человек давит на окружающих, так же - если не больше - он давит внутри на себя. Уж я-то знаю.
Попробуйте мою методу. Увидьте в другом своё зеркало и утешьте его, потому что мы все втайне мечтаем о хоть каком-то утешении.

Почему я так люблю эти города, эти плёночные фотографии? Потому что эта красота возможна, когда Ты - со мной. Рядом, за кадром, сморишь моими же глазами на грандиозность всякой случайности и купаешься в капельках нежности, что сочится светом из наших губ, ладоней, взглядов. Эти города вдохновляют нас и вдохновляемы нами. Нет места на земле, где мы не были бы счастливы вместе.

Изоляция случилась с нами как гром среди ясного неба. Но я была как будто бы готова к такому переходу. И чем дальше я погружалась в новое состояние вещей и смыслов в период карантина, тем больше очаровывалась всем этим. Как будто я собиралась по привычке выйти в город и куда-то бежать сломя голову, но встретившись взглядом со своим отражением в зеркале в прихожей, так и осталась стоять, завороженно рассматривая себя, любуясь или узнавая. Так гром среди ясного неба обернулся французским coup de foudre – влюбленностью, как и всегда смешанным со странным ощущением: а как я раньше этого не замечала?

Писательство – дело одинокое, сколько бы читателей ни разделяло твою страсть к выдуманным мирам. Чем-то это похоже на старость, где естественная близость к черте, за которой начинается неведомое людям, отдаляет тебя даже от своих же потомков; словно от лёгких ветвей, что играют с ветром судьбы, ты начинаешь спускаться, приближаться к корням и земле, полной тайн и силы перерождения. Это неотвратимо, и твой путь лежит только сквозь. Конечно, так было всегда, ты проходил, проживал этапы своей жизни интуитивно, погружался и отпускал, когда приходило время, вся разница только в том, что теперь ты знаешь это наверняка, это стало тобой. Можно сказать, что ты знаешь всё.

Как и Бог, неужели и Он когда-то ошибался, сожалел, боялся не справится? «Нет, всё так и было задумано», - открывается истина, опять настаёт красота. И в своей писательской вселенной ты и есть бог, поэтому нам так свойственна тоска от этого чувства божественного всезнайства.

Писатель как будто бы всегда в изоляции. Кто-то сокрыт в густых джунглях вопросов без ответа, кто-то пребывает в мечтательно-задумчивом полёте, а кто-то ушёл глубоко в рефлексию и неизвестно, когда вернётся. Когда ты пишешь текст, это отшельничество неотвратимо. Но фокус в том, что видимые ограничения, на самом деле являются координатами свободы. Ничто не может тебя ограничить, кроме собственного выбора.

Поэт делает свой выбор не словом, а сердцем. И радость от этого сияет ярче тоски, подобно солнцу после сумеречной грозы.

Запах только что приготовленной еды не даёт сосредоточиться на тексте. Не хлебом единым, но письмом? Ох, ладно, начнём, пожалуй.
Вокруг моего столика-острова происходит всё и сразу. Девушка с грустным взглядом подметает полы, двое деловых мужчин в дальнем углу обсуждают рабочую повестку дня, приветливая официантка встречает новых посетителей кафе. Слышу звуки приготовления кофе за барной стойкой где-то вдалеке, звук бодрящий и успокаивающий одновременно.
За окном вскипает река утреннего трафика столицы. Люди переходят улицу как в танце, начиная движение навстречу друг другу по сигналу.
Я всё ещё не знаю - какой у меня почерк. То он с наклоном и вытянутый, то прямой и округлый. Прямой как-то больше подходит характеру, с наклоном пишу, когда лень сосредотачиваться на форме. Сейчас пишу с наклоном. Так-то.
Как прекрасно чувствовать себя центром своей жизни! Время проходит как будто насквозь, не ранит, не лечит, а только оставляет на душе следы благодарности. По ним возвращаюсь в этот самый момент.
Мой кофе остывает, не хочется упускать возможность побыть наедине с собой самым чистым образом - без слов.

Мне снился Дмитрий Воденников, мы с группой друзей-поэтов идём летом все вместе по какому-то провинциальному городу, как будто европейскому, но с русской грязью.
Воденников достаёт кнопочный телефон, старенькую Нокиа, и говорит: "Хотите, я почитаю свои новые стихи вам?" (ищет что-то в телефоне, пока мы переходим реку по мосту)
И тут он с размаха выбрасывает телефон в грязную воду.
И говорит: "Вот что такое настоящая поэзия."
В следующий момент он уже залезает в эту речку, которая у берегов поросла осокой, и сквозь тину идёт искать телефон на дне. На нем белая рубашка и длинное трикотажное легкое чёрное пальто, тянущееся мокрым хвостом по мутной воде.
Я стою на берегу, смотрю на кусты, растущие вдоль русла. На ветках нет листьев, но есть огромные чёрные ягоды.
«Волчьи, наверняка», - думаю я и хочу взять себе пару веток.
Не для того, чтобы съесть опасные плоды, а чтобы просто украсить ими комнату.

Однажды я поставила фильм, который не представлял из себя ничего, кроме ритма. На самом деле, ритм - это всё, что меня интересует. Он расскажет меня лучше, чем я, это он сочиняет мои сны.

Недавно приснился человек с очень слабым сердцем. Я видела его тело насквозь, и сердце его было похоже на распадающийся уставший бутон.
Ничего нет более понятного мне этого трепета на грани слёз.

В утренней нежности мира я иду со счастливой улыбкой по заплёванной грязной площади у вокзала, потому что снова и снова отправляюсь в путешествие, где все остановки пройдут.

Держись крепче, отпускай легко.
Эти слова как мантра. Мудрые учителя научили вдыхать любовь, выдыхать благодарность миру. Так и делаю.

Стихи - мои полароиды вечности за секунду перед тем, как накрывает волной необратимой красоты.
Запомни себя, моя девочка, чтобы однажды вернуться домой.
Чтобы всегда возвращаться домой.