Надо вернуть себе письмо. Раз уж всё равно начала, наконец, писать, надо продолжить. Я растеряла все свои продуктивные практики. Нехорошо.
Единственное, что в нашем разговоре с той вчерашней девушкой действительно имело для меня вес - её напоминание о том, что нужно больше делать штук, которые нравятся. Или которые наполняют чем-то. Дают спокойствие. Я не могу сказать, что мне нравится писать. Я просто не имею не писать, если я не пишу - значит огромная часть меня лежит в коме. Значит, я мало что обдумываю. Значит, живу крайне урезанно. Я думаю об клавиатуру, и, думаю, это началось ещё когда я впервые зарегистрировалась на детском форуме, стала писать там посты и бесконечно общаться с ребятами со всей нашей необъятной. Это вам не чаты, это темы-флудилки, где, чтобы узнать, написал ли кто-то что-то новое, нужно было обновить страницу. Сколько же вспомнилось сразу, кто бы знал.
Мне всё ещё довольно неудобно в своей комнате. Не понимаю, почему, и что не так. Будто бы не могу собрать вокруг свою реальность, как не могу собрать сама себя внутри. Общие места в квартире и бар на работе я держу в порядке, даже не задумываясь. Но, когда дело касается только меня... Будто бы выходит наружу внутренний раздрай. Внутреннее "я вообще понятия не имею, как жить эту жизнь, и уже не первый месяц".
Я будто бы снова практически ничего о себе не знаю. Я не пью чай каждый день. И кофе тоже каждый день не пью. Я больше не тот человек, который железно завтракает каждое утро. Или делает гимнастику. Или всегда красится или не красится. Я бы не сказала, что я как-то адски много читаю, но вообще да, я читаю. Но почему-то язык не поворачивается назвать себя читающей. Я понятия не имею, какие жанры называть, когда меня спрашивают о пристрастиях в музыке. Чёрт, да я даже не знаю, какое платье я хочу, хотя я вроде бы хочу платье. Я живу в одном теле с незнакомым человеком.
Кажется, мне пора начать ходить на свиданки с собой вместо свиданок с парнями из тиндера. Задавать себе все эти вопросы.
-- О, а ты читала эту книжку? Понравилось? А вот этот поворот помнишь? Но другое у этого автора так себе...
-- Что ты любишь в своей работе? А куда дальше вообще хочешь?
-- Что любишь есть больше всего? А места есть в центре, куда хочешь возвращаться раз за разом?
И не отвечать на эти вопросы привычное. А пытаться правда найти ответ. Я всем говорю, что я человек-булка, но вообще-то я уже несколько недель совершенно спокойно хожу мимо булок и хлеба. Ем, если больше нечего, или если это самый простой вариант, но желания не испытываю. Я говорю, что в своей работе люблю людей, но на самом деле я получаю больше кайфа от моментов, когда приготовление чашки кофе по движениям напоминает танец. Ничего лишнего, всё отточено, всё "чисто". Или когда после готовки приводишь бар в порядок. И вот ещё минутку постоять после закрытия в чистом тёмном тихом пустом кафе. Будто бы выдохнуть вместе с ним. Это всё мне нравится больше людей. И так до бесконечности. Прошлые ответы на все вопросы про себя больше не имеют актуальности, но я продолжаю их выдавать даже самой себе. Пора как-то разобраться и с этим. Познакомиться с этой девушкой, которая сидит внутри моей головы. Может быть, она ничего и мы подружимся, кто знает.
Может быть, я даже наконец пойму, какое я хочу платье.

• Ты же внутри мягкая, очень нежная. Ранимая. Как цветочек замороженный - хрупкая. А резкая, угловатая и такая вся дерзкая снаружи потому, что то ли сама себе разрешить не можешь перестать защищаться, то ли обстоятельства такие, в которых ты только сама за себя.
  Эта девочка знает меня к моменту этих слов минут пятнадцать. Я стою перед ней вся в чёрном, с красными губами и шарфом, с ухмылкой дурацкой и своим скоморошеньем, которое защитная реакция. Стою и знаю, что она права, и что она всё увидела правильно. Глазами этими своими огромными и юными.
  Рассказала мне, что её бог - очень добрый. Что по её вере всё, что даётся - всё не зря, и всё по силам, даже самый ад. И видно, что как минимум часть этого самого ада она видела лично. Говорит, всё, что она себе нажелала, всё сбылось. Будто бы её бог каждый свой день начинает с вопроса "ну что, что тебе ещё клёвого сделать, детка?" Рассказала, что, пока я буду ожидать от людей подставы и предательства, я буду находить тех, кто будет мне это обеспечивать. И что через всё самое плохое проще проходить на выдохе, как через боль. Просто принять и дышать глубже.
  Смотрела на неё и думала: какая же счастливая. Как хорошо, что ей хорошо. Что у неё есть такой добрый бог, что её желания исполняются. Что она в это так искренне верит, и рассказывает с таким восторгом. Я тоже что-то такое умела в этом возрасте. Мне потом так прилетело, что всё это выбило, так пусть хоть ей не прилетит так же больно. Пусть будет таким же светлым одуванчиком.
  У меня нет доброго бога, на небе, нет милосердной вселенной за пазухой и даже горсти удачи в кармане нет. Есть я - мои кровь, пот и слёзы. Мои таблетки, мой нарушенный сон, мои годы тихой и не слишком депрессии, мои мании, мои суицидальные мысли. Есть мои защиты - смех, дистанция, наглость, дерзость, хамство. Есть те, от кого не надо защищаться, кто готов защитить сам. Кто пишет: "ты теперь мой тамагочи, видимо. кстати, ты поела?" Они - мои добрые волшебники, зачастую, как мне кажется, даже не понимающие всей своей магии. Я тоже бываю для них волшебницей, и узнаю обычно про это сильно постфактум. Такова наша жизнь, что поделать.
  Как я ранее писала - нахер эту любовь вашу ублюдскую. Ни к чему хорошему она не приводит, кажется. Моя меня - так точно.

Рыдала полночи, проснулась опухшей и будто бы с вынутой душой.
Но хрен это кто увидит на улице и на работе. Потому что вот так я решила. Сломанные девушки нередко выглядят вот так. Лет в четырнадцать ни за что бы в это не поверила.

Я что-то и забыла, что истерики на полтора часа - это настолько энергозатратно. И я как-то и не думала, что что-то, связанное с бывшим может меня так вынести сейчас.
А нужно было просто в совершенно идиотских обстоятельствах наткнуться на его новую аватарку. С его новой девушкой. И фото сделано в месте, куда мы хотели доехать вдвоём четыре года. А ещё он никогда не выставлял никуда ни одно наше общее фото. За шесть, мать его, лет.
Меня просто разорвало. Мне так больно стало, так обидно.
Хрен бы с ней с новой девушкой. Нормально. Ожидаемо, в общем-то. Но блять фотки. Но Новгород. Ну твою мать. Это были наши планы. Наши с ним. Почему какая-то девушка с ним на публичном фото спустя два месяца, а я не достойна была этого спустя шесть лет?
Что я делала не так? Столько дерьма. Столько дерьма мы вместе прошли, но это будто бы ничего не значило. Снова. Как и в той ситуации с деньгами.
Меня трясло полтора часа. Меня просто колотила истерика. Я закрывала смену и замывала кофейню и рыдала. Я ехала в метро и рыдала. Я вышла из метро и пошла через парк, и плакала в голос. А потом подруге в трубку.
Боже, может, нахер любовь эту? Куда проще же найти мужика красивого, чтобы секс был хороший и подарочки. И ничего вот сверх этого. Шикарная ведь схема, куда я блять рыпаюсь вечно. Кому это надо? Я писала дорогому другу, что боюсь привязаться к кому-то больше, чем он ко мне. И я получила такую знатную иллюстрацию, такие клёвые основания.
До "нахер эту вашу любовь" доводят именно любимые. Вот что я вам скажу. Я разговаривала с подругой, и я поняла это ясно, как никогда. Любимые люди делают больнее всего, и однажды ты решаешь больше никого так не любить. Потому что это уже заканчивалось плохо. Один раз. Второй. Третий. Три страйка - вылет. Вылет из этой грёбаной концепции любви и отдачи.
Такие дела.

Кому-то говорят: "я люблю тебя, я хочу провести с тобой всю жизнь". А я... Я покупаю несколько килограмм овощей в лавке у узбеков и ещё тыкву, плачу за это триста пятьдесят рублей и ужасно радуюсь тому, как дёшево. Скидываю друзьям мемы. Пью таблетки. Написала одно письмо, отправлю его завтра. Переживаю, что рабочих часов очень мало на следующей неделе, а деньги-то откуда брать?
Мне никто не говорит "я люблю тебя" в том самом смысле. Я поняла, что я даже не знаю, когда последний раз вообще это слышала. Уверенное, надёжное и искреннее. Может быть, уже около года назад. При том, что отношения я прекратила четыре месяца назад, чуть-чуть больше четырёх.
Сегодня за день я произнесла три слова. Ну, точнее одно и то же три раза. Я поздоровалась утром с соседом и его девушкой, и поздоровалась с ним одним ещё вечером. Такая увлекательная жизнь.
Говорю себе ежедневно, но не должна нуждаться ни в чьей любви. Никто не должен и не обязан любить меня, тем более любить каким-то конкретным образом. Единственное, что я должна, причём только сама себе - быть самостоятельной. Не только финансово, по жизни, но и эмоционально. Я не одна, у меня есть друзья. Но у каждого из них есть кто-то ближе и приоритетней, и это нормально. Я должна уметь стоять на своих двоих. Гладить себя по головушке, когда молодец, жалеть себя, когда мне это требуется и быть самой себе жилеткой. Вечера и дни в одиночестве я проводить уже научилась. Книги, фильмы, быт. Нормальненько и даже не скучно. Но тоскливо одной возвращаться домой после работы, где некого будет обнять. Совершенно не обязательно обнимать романтически-любимого человека. Я бы с удовольствием обняла кого-то из родни. Брата, маму. Посидеть рядом, чай попить. Родные. Те, кто был рядом, когда я болела. И с кем рядом была я, когда болели они. Чьё тело не противно, каким бы оно ни было. Про кого знаешь, что рано или поздно кто-то из вас будет ухаживать за вторым - потому что время никого не щадит, а здоровья не прибавляется. Люди, которым всё равно на вес, морщинки, седину. Семья.
Я ужасно скучаю по чувству семьи.

Я люблю гипоманию. Она даёт ощущение жизни. Живости.
Я ведь и в предыдущей - "нормальной, ближе к депрессивной" - фазе делала дела. Я нашла работу, задержалась на ней, выходила на смены и общалась с гостями, запоминала много нового. Я делала домашние дела, ухаживала за собой, гуляла время от времени. В конце концов, я стала довольно стабильно читать, прокрастинация в соцсети и ютуб свелась к минимуму. И даже сериальчики и фильмы я смотрю преимущественно те, что каким-то образом загружают мозг. Да и на ютубе та же история в те редкие дни, когда я до него добираюсь. Но в гипомании это всё куда веселее. Появляется некоторый задор и смысл у этого всего. Не просто "делай, что должен и будь, что будет", а "я иду на работу, чтобы заработать деньги, чтобы на них купить вещи, которые сделают мою жизнь приятней, чтобы я могла развиваться и со временем найти работу, которая нравится мне больше этой и лучше реализует мой потенциал". И это "чтобы" я сейчас могу в своей голове развивать бесконечно.
Конечно, это всё возможно только потому, что последний месяц несмотря ни на всё я двигалась куда-то. Хоть куда-нибудь, в общем-то. С любой скоростью. Лежала в направлении мечты и всё в этом духе. Антидепрессанты - это вещь, скажу я вам. Благодаря им в этой гипомании я могу не спешно выбираться из очередной жопы, а улучшать то, что уже есть - свою базу. Очень хорошо.
Надо как-то с этим всем продержаться подольше. Как-нибудь так, чтобы колебания не были адскими качелями, раз уж без них никуда. Как-нибудь так, чтобы не терять работоспособность и не загонять себя, месяц живя на сигаретах и четырёх-шести часах сна в сутки. Не верю, что может стать как-то ровно. Но очень хочу верить, что смогу удерживать это всё в разумных пределах. Я невероятно хочу этого. И, кажется, у меня даже есть работающие способы.
Вот так.

Сегодня я сделала над собой усилие. Основное, что важно для меня - это то, что мне вообще хватило на это ресурса. Я потихоньку начала вывозить. Удивительно.
Я работаю. Я работаю много и полноценно. И скоро будет моя первая зарплата на этом месте, и она будет, очевидно, не последней. И это крайне приятно. За счёт командировки и проектной работы, у меня уже есть отложенные на аренду деньги, так что то, что я получу в середине месяца, я со спокойной душой смогу поделить между долгами и накоплениями. Я молодец.
Но вход в работу, особенно такой резкий, как обычно, не дался мне легко. С понедельника на вторник я проспала около девятнадцати-двадцати часов. С пяти вечера понедельника до пяти вечера вторника я просыпалась несколько раз на небольшое количество времени, и засыпала обратно с ужасающей лёгкостью. Из еды хотелось только сладкого и побольше, очевидно, чтобы восстановить силы. Сладкое и спать. И ничего не делать.
Вчера я без ужасной тяжести отработала фул с восьми до половины одиннадцатого. Сегодня я проснулась в половину десятого по будильнику, и заставила себя встать в десять. И просто делала дела. Просто список из шестнадцати домашних дел. Пылесос, постельное бельё, стирка, глажка, уборка кухни, санузла, мытьё ванной - всё на свете. Я сделала всё это, и скоро уже снова поеду на работу.
И я даже не забыла поесть. Завтрак и обед. Нормальные завтрак и обед.
Удивительно.
Ещё я даже успеваю общаться с людьми. На этой неделе проводила одну подругу в Грузию насовсем, и ещё вот завтра, в свой выходной, встречусь с другой. И планирую держать темп во встречах с друзьями - где-то раз в неделю. Потому что это делает жизнь значительно лучше, даже если ты уставший интроверт.
Вывожу, получается. Медленно, но верно, вывожу то, что ощущалось как нечто невывозимое по сути своей, по своему существу. Конечно, я всегда знала, что каким-то образом справлюсь. Начну справляться. Буду справляться с переменным успехом - рано или поздно, так или иначе. Но ощущалось это всё ужасно безнадёжно. А вот.
Такие дела.

Травма - интересное понятие. И проявления у травм интересные. Разные.
У меня есть травмы, про которые я знаю много, и которые приносят или приносили мне много эмоциональной боли. Это травмы, от которых я не смогла закрыться, и мне пришлось их просто взять и пережить. Да, на что-то ушло несколько лет, но всё же. Смерти, например. Смерть важного человека - как потеря конечности. Боль резкая, адская, но со временем, при правильной работе с этим и правильной реакции, вполне можно научиться жить.
А есть другие травмы. Медленные. Получение которых даже как-то и не замечаешь, хотя на самом деле они проникают практически в каждую сферу жизни, в каждый твой день. Их и заметить-то иногда почти невозможно, но при этом отравление портит очень многое. И, когда замечаешь это, может быть уже чутка поздновато. В моём случае это травма отсутствия отца и слабого присутствия матери.
Я не чувствую себя защищённой. Я не верю, что меня защитят. И я не верю в это с детства. Потому что меня в детстве не защищали. Ни перед старшей сестрой, ни перед несправедливыми преподавателями, ни перед грубыми врачами или жизненными сложностями. Ни перед кем и ни перед чем. Мне давали столкнуться с этим нос к носу и в лучшем случае минимально страховали. В лучшем, а не всегда. И далеко не всегда давали инструкцию. И ругали и наказывали за провалы.
Смелость, стойкость и сила формируются у всех по-разному. Мне для того, чтобы это всё действительно у меня было, нужно было показать, что за моей спиной кто-то есть. Что я не одна. Ещё в детстве. И чтобы это правда было так. Потому что сейчас я только знаю, что за моей спиной кто-то есть. Кто-то один. И это даже не представитель моей семьи, потому что им я в этом отношении доверяю куда меньше прочих. Сколько бы мамам сейчас не писала "если тебе будет нужно, я приеду на день или два о тебе позаботиться", я не попрошу её об этом, потому что она никогда не была рядом в детстве, чтобы обо мне позаботиться.
Я только во взрослом возрасте узнала, что взрослые люди берут больничные, когда их дети болеют, чтобы быть дома с детьми. Как минимум с шести лет мама оставляла меня болеть дома одну на весь день совершенно спокойно.
Я боюсь сильно влюбиться, потому что я боюсь попасть в зависимость от человека, которому я поверю. Я боюсь, что он не оправдает моё доверие так же, как не оправдал его почти никто. Оставаться одна я не боюсь. Мне просто это неприятно, и мне хочется, чтобы прямо сейчас кто-то был рядом, обнял меня и всё такое. Но я одновременно очень боюсь этого.
Сначала - научиться, чёрт возьми, иметь опору только в себе. Стоять на своих двоих, не ждать помощи от мира и людей в нём, уметь не плакать от одиночества и легче вот это всё переживать. А потом смело влюбляться в человека, не испытывая к нему детско-родительских чувств и не ожидая, что он будет меня от чего-то спасать.
Только эти чёртовы влюблённости мои не очень подлежат контролю, если честно. И это создаёт сложный диссонанс, который клокочет внутри меня уже минимум сутки.
Такие дела.

Как же много времени теперь проходит между записями.
Не то что бы мне всё время пусто - нет. Мне в основном плохо. И плохо всё время одинаково, если честно. И круги наматываются один за другим. Здоровье-работа-дом-люди. Здоровье-работа-дом-люди.
Вроде что-то там наклюнулось - ан нет, слетело. Вот уже почти середина сентября, а я всё ещё без постоянного места работы. Хотя вроде бы что-то и находила. И даже неплохое. Обознатушки, плохое.
Я скачала заново приложение, потому что мне хочется общения. Отношения, любовь - хрен бы с ними. Хотя тоже хочется. Но я не очень к этому готова сейчас, это совсем другой вопрос. Общения. Тепла. Посмеяться с кем-то, выпить чаю, обсудить что-то. Голосом. Качественный собеседник в наше время - очень редкий человек, ты знаешь? Я вот не знала. Раньше с этим, кажется, было проще. Может быть, дело во мне. Может быть, это я стала слишком тяжёлой.
Я часто стала думать о суициде, опять. И это значит, что пора поднимать дозировку антидепрессантов. Мои друзья не могут вывозить разговоры про это, и сегодня я плакала в очередном войсе про то, что мне больно это слышать от них. Рассказывать о том, что я хочу умереть и получать нормальные ответы - важно для меня. Я делюсь своей болью, делюсь своим адом, потому что не могу сама его вывезти. Не справляюсь. Мне важно сказать: "мне ужасно плохо, и я не уверена, что доживу до завтра". И быть понятой и услышанной. Не пугать. Не ощущать себя чудовищем, которому надо скрыть эту неугодную часть себя. Но пока приходится. Пока я отвечаю только "я постараюсь больше об этом не писать". И закрываюсь всё больше и больше.
А потом получаю от (бывшего?) друга сообщение в два часа часа ночи, где он просит за всё прощения и рассказывает, что ему очень жаль, что мне было плохо из-за него, и что ему действительно важно всё, что между нами было. Это очень пугающее сообщение. Я начинаю уточнять и "не хочется оставлять после себя плохое". Спасибо, друг, удружил. Я тоже сильно испугалась, как и мои друзья. Я не написала ему об этом. Я написала, что он может приехать ко мне в любой момент, если ему станет легче. Позвонить. Написать. И я всегда постараюсь помочь всем, чем смогу, потому что он всегда был и будет мне дорогим человеком. Я знаю, что я, вероятно, примерно предпоследний человек, к которому он обратится за помощью. Но пусть уж лучше этот список будет, и пусть я тоже буду там. И он уже так делал, и я хочу знать, что он знает, что я его никуда не прогоню и не брошу одного в ночи со своими демонами.
Я делаю это, потому что мне хочется, чтобы кто-то делал так со мной. Мог бы просто сидеть рядом и слушать и разговаривать со мной. Не с позиции жалости. С позиции понимания, что так бывает, и что это желание всё закончить - такая же часть меня, как желание чая или любви. Невозможно принимать меня, не принимая мои мысли о суициде.
Я держусь, я живу дальше. Я общаюсь со странными людьми, вешаю на стену открытки, рисунки и прочее из своего сейф-бокса с приятностями, покупаю себе тяжеленное одеяло. Стараюсь хоть что-то есть, смотреть на себя в зеркало и замечать хорошее. Прибираюсь дома. Стираю одежду. Ищу работу. Продолжаю жить. Читаю книги, смотрю фильмы. Думаю. Однажды я выиграю в этой гонке со своим расстройством, и мне не придётся ежедневно сознательно выбирать жизнь, а не смерть. Но пока этого не произошло. И я выбираю.
И ощущаю бесконечное чувство вины, потому что не могу "просто перестать". "Просто легче мыслить". "Просто меньше загоняться". Но я борюсь и с ним тоже.
Я писала, что меня заколебала борьба сто раз или сто пятьдесят?

Я сегодня с трудом встаю, и у меня почти ни на что нет сил. Однажды мой психотерапевт спросил, сколько у меня сил по шкале от нуля до десяти, и я сказала: "по ощущениям - ноль". А он сказал, что ноль - это когда ты можешь только спать, и вообще больше ничего. Если ты бодрствуешь, то это уже единица. Первую половину дня я могла только спать, а потом была единица. Я бодрствовала, но даже чай себе сделать не могла. Не могла встать в туалет. Мне было сложно открыть бутылку с водой. Не новую, а ту, что я сама закрыла, когда пила оттуда в прошлый раз. Слабость адская.
И я почувствовала себя ужасно одиноко. Когда я была в таком состоянии в отношениях, даже в самые тёмные времена я не оставалась одна. Егор всё равно приносил мне чай, вкусняхи, еду. Подключал приставку, чтобы, когда мне было чуть лучше, я могла поиграть в лего Гарри Поттер. Быть такой слабой, как я сейчас, в одно лицо, очень сложно.
А потом я вспомнила, как он называл меня "такси", когда смотрел мне в глаза. Единственный, кто смотрел достаточно внимательно, чтобы увидеть там зелёный. В солнечных лучах и после секса, как это ни удивительно, в моих глазах хорошо видно болотный зелёный. Ему было хорошо видно, а больше, кажется, никто этого ни разу и не замечал.
Когда одиноко, вспоминается только хорошее. Вспоминается не столько человек, сколько его отношение. И на контрасте с моим одиночеством становится ужасно грустно. Друг пишет: "это изменится". Да, может быть. Может быть, и нет. Может быть, это изменится через неделю, и я внезапно встречу человека, с которым всё завертится, и я моментально начну ощущать себя важной, нужной и любимой. Так бывает, и я это видела. И я это чувствовала. Но, может быть, это изменится через несколько лет. И несколько лет я буду сама преодолевать эти свои болезни, сложности, слабости.
У большинства моих знакомых кто-то есть рядом. Прямо близко. Прямо так, чтобы прийти, сварить суп, позаботиться. Кто-то, кому они дороги. У меня территориально рядом никого. Все далеко. Они помогают, как могут, и это уже очень много. Благодаря друзьям и семье у меня есть деньги на таблетки, я точно заплачу аренду и доживу, причём неплохо, до первой зарплаты. Я ценю это безмерно.
Но я очень скучаю по личному присутствию. Я так хотела бы увидеть рядом кого-то близкого. И обнять. И не болеть одной.